Уилкерсон предполагал, что ему откроет один из Джилкрайстов, но к двери подошел Кэл собственной персоной. Расстроенный, почти в истерике, он держал в руках полуавтоматический дробовик двадцатого калибра и обвинил соседей в том, что те превратились в зомби.

— Вы изменились! — кричал он на Уилкерсона и Крелки. — Боже мой, я должен был предвидеть это! Должен был знать. Когда это случилось? Когда вы перестали быть людьми? Боже мой, теперь вы пришли, чтобы захватить нас всех разом!

Издав истерический крик, он открыл стрельбу из дробовика. Первым пал Крелки — выстрел в горло с близкого расстояния снес ему голову. Уилкерсон побежал, и, когда он добрался до начала дорожки, ведущей к крыльцу, дробь попала ему в ноги. Он упал, перевернулся, притворился мертвым, и это спасло ему жизнь.

Теперь Крелки лежал в морге, а Уилкерсон — в больнице, в достаточно хорошем состоянии, чтобы разговаривать с репортерами.

А отец Вайкезик находился на въезде на О’Бэннон-лейн, в толпе за полицейским оцеплением, где один молодой человек горел желанием сообщить ему последние известия. Роджер Хастервик был «временно неработающим коктейльщиком» — безработным барменом, решил Стефан. Заполошный блеск в его глазах мог быть признаком либо опьянения, либо употребления наркотиков, недосыпа, психопатии или всего вместе, но полученная от Роджера информация была подробной и, судя по всему, точной.

— И вот поэтому копы оцепляют квартал, эвакуируют людей из их домов и пытаются поговорить с Шарклом Акулой. Но у него, понимаете, нет телефона, а на призывы из мегафона он не отвечает. Копы считают, что его сестра и ее муж живы и взяты в заложники, поэтому никто не хочет совершать безрассудных действий.

— Разумно, — мрачно сказал отец Вайкезик. Внутренний холод обжигал его теперь куда сильнее зимнего мороза.

— Разумно, разумно, разумно, — нетерпеливо проговорил Роджер Хастервик, давая понять, что не любит, когда его прерывают. — И вот наконец, когда остается полчаса до сумерек, они решают прислать ребят из спецназа, чтобы выковырять его оттуда и, может, спасти сестру и ее мужа. Туда запускают слезоточивый газ, ребята из спецназа идут в атаку, но стоит им войти внутрь, как начинаются неприятности. Шаркл, вероятно, не одну неделю расставлял у себя ловушки. Копы задевают за эти незаметные растяжки и падают, у одного делается сотрясение мозга, он не умрет, но все равно ничего хорошего. А потом, господи боже, Шаркл открывает по ним огонь, потому что на нем противогаз, как и на них, он затаился, словно кот, и ждет их. Мужик хорошо подготовился. Одного копа он отправляет на тот свет, другого ранит, потом бросается в подвал и запирает дверь, и никто не может туда пробиться — дверь-то не обычная, а стальная, сделанная по заказу. Дверь из подвала на улицу тоже стальная, на окнах — мощные ставни. Тупик, как есть.