Он был жив.
Сэл подбежала к нему. Раскрытые глаза дрогнули, закатились, уставившись сразу на все и ни на что — а потом остановились на ее лице. Зрачки сузились. Ее едва не вырвало. Она не допустит, чтобы ее вырвало, не даст этому месту довести себя до такого состояния.
Арон выругался. Его родной язык был похож по звучанию на срезание цветов.
— Перри, — позвала Сэл. — Идем. Давай-ка вытащим тебя отсюда.
Она подавила тошноту и дотронулась до булавки в его шее.
…
Сэл отдернула руку.
— Сэл, — произнес Арон. Не ее брат. Ее брат лежит на столе, нужно только его вытащить. — Сэл.
Когда она в прошлый раз обнаружила Перри в мире демонов, у него было совсем мало воспоминаний — а ведь именно воспоминания и приковывали его к этому месту.
— Сэл!
Глаза жгло, она не могла дышать. Утерла лоб рукавом. На кожаном поле перед башней вздулись пузыри, вязкие, рубиново-красные, и рванулись вперед на хлюпающих ложноножках. Ладно. А она еще гадала, что случилось с кровавым следом.
— Я могу его освободить, — сказала Сэл. — Но мне нужно время.
Кровавые сгустки проникли в зал, вспучились, взревели.
— Посмотрим, что я могу сделать, — сказал Арон, и за плечами ее брата затрепетали крылья.
Сэл снова повернулась к телу — вернее, к душе, распростертой на столе. С жизненно важными органами, пронзенными серебряными иглами, что, безусловно, означало, в рамках этой тупой, безумной, кривобокой логики духов, что его удерживают те моменты, которые он не может забыть. За спиной Сэл Арон вступил в битву. Звуковой фон невозможно было определить — пронзительные вопли, цвета, воплощенные в звук, удары, которые прокатывались по ней горячей волной, заставляя стены башни пульсировать и изгибаться. Сэл, ни на что не обращая внимания, схватилась за серебряную иглу.