Ничего.

А потом…

Туман сгустился, будто собираясь вместе, чтобы создать очертания фигуры перед ней.

Женщина без четко различимого тела, только иллюзия плеча, обнаженной руки, возможно, ноги, и все это в окружении тумана. Не было видно никакой одежды, когда на Ларкиру смотрело выразительное лицо с высокими скулами, полными губами и длинными бесцветными волосами, плавающими волнами.

– Моя певчая птичка, – сказала женщина с нежной улыбкой. Улыбкой, которая соответствовала улыбке Ларкиры.

– М-мама? – Ларкира заставила себя стоять на месте, хотя ей очень хотелось упасть на колени.

Женщина кивнула, когда лишенные красок глаза, которые, как знала Ларкира, когда-то были зелеными, заблестели.

Они рассматривали друг друга, дух ее матери постоянно перемещался, в то время как Ларкира оставалась неизменной фигурой в своем платье и накидке.

«Все происходит на самом деле, – в отчаянии подумала она. – Она настоящая».

– Ты такая высокая, – в конце концов сказала ее мать, бархатистый голос навевал воспоминания о тенистом лесе и мхе, лежавшем меж деревьев.

– Как и ты, – слова вырвались прежде, чем Ларкира смогла их остановить.

Еще одна широкая улыбка.

– Да, твой отец оказался прав. У нас много общего.

– Я… – Слова застряли у нее в горле. Теперь, когда Ларкира стояла здесь с женщиной, о встрече с которой всегда мечтала, из-за которой испытывала всепоглощающую вину и по которой проливала слезы, она едва понимала, что сказать, а тем более почувствовать. Она лишь знала, что отчаянно желала находиться в этом моменте больше, чем в любом другом, который уже пережила. – Вот. – Ларкира протянула цветы. – Отец сказал, они твои любимые.

Женщина посмотрела вниз, в ее взгляде появилось больше тепла.

– Они прелестны. Этот мужчина никогда не перестает очаровывать.

Ларкира нахмурилась, когда Джоанна не сделала ни малейшего движения, чтобы взять их.

– Разве ты не хочешь забрать их?

– Лишь смерть может отправить кого-то или что-то в Забвение, – объяснила она. – Если бы я попыталась прикоснуться к ним, моя рука прошла бы насквозь.

– О. – Ларкира убрала цветы. – Но это значит…