Я прикусила губу, раз за разом вонзая ледяной каменный клинок в мягкое мясо, выковыривая из него кусочки обсидиана, после чего плоть мгновенно затвердевала, покрывалась льдом. Если это не само зло, то я и представить не могу, какое у него должно быть лицо. Семя зла, прорывающееся из покрова северного сияния, жаждет поглотить этот мир, жаждет плоти, жаждет создать себе подобных. Так было и в мире, где железные птицы разрезали своими крыльями облака, где трубы заводов дышали ядовитым смогом. Отчаяние и страх движет всем, что создает вселенная, и все мы — поглотители, пожиратели жизни, жаждущие лишь следующего вдоха.

Всего-лишь еще один день. Борьба продолжается.

Когда мясо было нарезано, я под руководством старухи аккуратно вывалила кучу сырой плоти в кипящую воду. Мутное варево, бурлящее мышцами некогда живых существ, скоро будет готово. Воины крепости соберутся вместе, обсудят прошедший день, нас с пиявками. Набьют животы, отправятся в дозор или спать, а цикл продолжится.

Зажмуриваясь, чтобы не видеть ужасающий склеп вокруг себя, коим была Белая крепость, я представляла себе дом. Спокойная гавань, где пусть и была еще свежа память о голоде и страхе, но все же была надежда на завтрашний день. Это же место было обречено. Рано или поздно обсидиановые твари прорвут оборону, сметут жалкую горстку защитников, и мы все тоже встанем бок о бок с ними, пойдем на юг. Туда, где за ледяным морем простираются прерии, леса и пустыни. Где мать заплетает дочери черные как смоль косы, рассказывает ей сказку о былых героях на языке, который я никогда не слышала. Этот мир был куда больше, чем стены ледяного бастиона, но от этих хрупких залов и их уставших защитников зависели и небо, и земля.

— О чем задумалась? — вырвала меня из транса старуха Надья.

— Хм... — нахмурилась я в ответ. — Обсидиан не сильно отличается от нас, верно? Они ведь хотят оставить потомство. А для этого нужно убивать, охотиться.

— Ох, милая... — вздохнула старуха. — Дай-ка я тебе кое-что расскажу. Ты, наверное, еще и не испытывала такого, но есть у нас то, чем мы от них отличаемся. Чем все живое отличается от обсидиана.

— Что это?

— Это любовь, — она тепло улыбнулась, морщины на ее лице стали глубже, но в глазах лучились теплые воспоминания. — Дети — продолжение нас, да, но... Дитя станет настоящим человеком только если его окружить любовью и заботой. Я пришла сюда, когда была еще совсем юной девчонкой, немногим старше тебя. Пришла за своим любимым, потому что чувствовала сердцем, что не могу без него. Это было не желание оставить потомство, не страх перед смертью, а просто желание быть рядом.