— А то! — воскликнул он и сплюнул на волосатые ладони, а затем растер. — Во!

 Я тряхнула головой, стараясь не думать о том, насколько сильный у этого человека должен быть иммунитет, и в этот момент Вигдис бросила глиняную миску вниз со стены и подняла вверх правую руку.

 — Куда посуду бьешь, корова?! — возмущенно воскликнула Надья.

 — Молчать! — отрезала командир. — Снаряды к бою! Целься!

 Те из нас, кто держал в руках пращи, вложили в них ледяные шары и стали раскручивать над головой. Мы с Кирой почти синхронно натянули луки, целясь в мертвое войско.

 — Пли!

 По команде Вигдис стрелки метнули во врага ледяные снаряды, многие из которых утонули в глубоком, мокром снегу. Два из них все же попали во врага — один раскроил голову мертвецу, отчего тот лишь шелохнулся, а другой угодил в грудь. Я же выдохнула, отпуская натянутую тетиву, и стрела устремилась в ряд врагов, попадая одному из них в руку. Мертвец лишь одарил меня злобным взглядом, выдергивая стрелу из своей плоти, а затем все они как один двинулись вперед.

 Когда мертвецы стали приближаться к стенам, а некоторые из них стали вбивать в лед костяные колья и забираться по ним наверх, бойцы крепости стали сбрасывать вниз большие куски льда. Они падали на головы противника, кто-то из мертвецов и вовсе головы лишился, но, упав вниз, в снег, вставал и продолжал идти вперед.

 — Вот ведь... Гады живучие! — сквозь зубы прошипел Бруни, скидывая вниз очередной кусок льда.

 И хоть таким образом и удавалось замедлить продвижение противника вверх по стене, тем не менее, они продолжали приближаться. Вскоре некоторые из бойцов гарнизона бросили кидаться льдом и схватились за копья, сверкающие бронзовыми наконечниками в рассеянном свете солнца, скрытом за облаками. Они кололи задубевшие тела, пытаясь сбросить мертвецов вниз, металл со звоном бился об обсидиан внутри, и вот уже первая нежить забирается на стену.

 — Берегись! — воскликнула я, увидев, как над Бруни мертвец заносит заостренную кость.

 Я тут же выпустила стрелу ему в руку, и противник выронил свое оружие, шипя от боли. Бруни, похожий сейчас не на человека, но на разозленного зверя, схватился за булаву и резким взмахом сломал мертвецу шею, отчего тот упал. Еще пара ударов, жуткий хруст, и ноги мертвого воина были переломаны.

 — Нет! Умоляю! — взмолился мертвец, закрываясь рукой от очередного удара.

 Тяжелое навершие булавы обрушилось на его голову, ломая череп и снося врагу половину лица. Но он не умер окончательно — лишь продолжал кричать и умолял о пощаде, пока Бруни перемалывал его тело в кровавое месиво. Наконец, покрытый мехом воин выдернул из груди мертвеца большой кусок обсидиана, и тело его обмякло, тут же покрываясь ледяной коркой.