— Он умер?

— Как и все, кто остаются здесь на слишком большой срок, родная.

— Почему же вы не ушли?

— А как они тут без меня? — улыбнулась Надья в ответ. — Мир снаружи меняется, а здесь все остается по-прежнему. Многим уже и неинтересно слушать приезжих пилигримов и торговцев. И чтобы все оставалось по-прежнему, нужны такие люди как я, как Вигдис... Да все, кто здесь сидят.

— Ты просто боишься вернуться обратно, — я нахмурилась, раздраженная трусостью старой женщины. — Привыкла к заточению. А снаружи целый мир, столько всего можно увидеть!

— И как он без нас? — она лишь продолжала улыбаться. — Ну да неважно. Идем, помоги-ка снять чан с очага, руки у меня уже не, те что прежде.

Я была права. Все, кто обитают здесь, могут обойтись без мира на юге, а он без нас — нет. И пусть мы, люди, так похожи на чудищ, что бродят по этой земле, пусть мы и немногим лучше, но я начинаю понимать, что этот мир еще стоит того, чтобы за него побороться. Пусть вечно стоят на страже воины крепости, а я позабочусь о том, чтобы им было интересно слушать новости из внешнего мира.

Готовка еды на, как мне сказала Надья, двадцать семь человек, включая нас, новоприбывших, заняла несколько часов. Помимо мяса в стандартный рацион также входила каша из полбы, зерно для которой привозили пилигримы и торговцы, а также, что удивило меня больше всего, горячий чай. Оказывается, запасы крепости хоть и нельзя было назвать огромными, тем не менее того, что сюда привозили, хватало для того, чтобы держать людей в сытости и достатке. Учитывая тот голод, который испытывают крестьяне, работающие в поте лица на полях, для меня это стало неожиданностью. Впрочем, учитывая тот факт, что сюда стекались путники не только с Севера, но и из далеких южных земель, все вставало на свои места. Чего уж говорить, если треть гарнизона была иноземцами.

В обеденном зале, тускло освещенном масляными лампами, постепенно становилось все больше народу. Мы с Надьей выкатили огромный чан каши с мясом и приятно дымящуюся кастрюлю с чаем на небольшой деревянной тележке. Уставшие воины довольно улыбались и потирали руки, а кто-то из толпы даже похлопал мне, явно радуясь тому, что Надье теперь не придется трудиться на кухне в одиночку.

— Ну наконец-то, вкусная еда от красивой девушки! — воскликнул один из них.

— Заткнись и жри, Ролло, а к Майечке лапы свои даже и не думай тянуть! — возмущенно прохрипела старуха в ответ.

Невольно я заулыбалась, наверное, впервые за этот день, видя счастливые лица соратников. Несмотря на тот ужас, с которым они сталкивались каждый день, они находили в себе силы, чтобы смеяться и радоваться, шутить друг над другом и от души, по-доброму материться. Клянусь, нигде я еще не слышала столько ругательств, и оттого, как у смущенного Варса уши скручивались в трубочку, я не могла сдержать хохота.