Я присвистнула. Такое, честно сказать, было вполне возможно — место, куда мы сливали и выбрасывали все нечистоты, находилось прямо над святилищем. И не стоит винить в этом меня, ведь священник, умоляя меня позволить ему соорудить алтарь, сам выбрал именно это место.

— Снорри и компанию уже позвали? — спросила я.

— Они в пути, — кивнул Леродот. — Но нужно успокоить паству.

Он был прав — люди за его спиной, казалось, готовы были разорвать Бруни в клочья. А мой шерстистый друг, пусть, наверное, и не был виноват, действительно боялся расправы. Оно и понятно, ведь нет злее человека, чем тот, чью веру похоронили подо льдом из дерьма.

— Мы требуем его голову! — еще яростнее закричал кто-то из прихожан.

— Голову! — поддержал его другой. — Его или всех язычников в крепости!

— Да! — завопили остальные.

Ситуация быстро накалялась. В проходе становилось все больше народа, окцитийцы, словно мухи на говно, слетались сюда один за другим, дабы принять участие в акте правосудия. К счастью, вскоре подоспел и Снорри со своей командой строителей.

Я отвела рукой Бруни в сторону, за свою спину, и шепнула Снорри, чтобы он оценил ущерб. В свою очередь, священник пытался сдержать и успокоить разъяренную толпу, которая начинала теснить нас уже и с другой стороны.

— Так, становится жарко… — я прикусила губу, пытаясь придумать лучший выход из ситуации.

— Голову язычника! — раздался в толпе крик.

— Голову!

Они начали прорываться вперед. Леродот уже не мог сдержать их, ровно как и я была лишь незначительной помехой на их пути. Кто-то вынул из-за пояса кинжал, другие в злости своей сжимали кулаки. Вот-вот прольется кровь.

— Да стойте же! — отчаянно закричал священник и бросился к Бруни.

Волосатый испуганно отшатнулся, я попыталась прикрыть его своим телом, но, к моему удивлению, Леродот вдруг обнял помойного здоровяка. Пастырь прижался к нему всем телом, зажмурившись и беззвучно читая молитву, лишь шевеля губами. И это сработало, разъяренная толпа остановилась, непонимающе глядя на развернувшуюся картину.

— Язычник, прошу тебя! — взмолился вдруг Леродот. — Прими мое прощение!

— Чего? — непонимающе вылупился на него Бруни. — А?

— Я прощаю тебя! — громче воскликнул священник. — Прощаю! И ты прости нас всех!

По толпе прошлась волна непонимающего шепота. Люди переглядывались и смотрели на своего пастыря, пытаясь понять его мотивы, а тот лишь продолжал обнимать Бруни, закрывая его своим телом.

В этот момент наконец обернулся Снорри, цокнув языком. Он покачал головой и коротко пробасил: