Глава 36: Вера

Глава 36: Вера

Мне стали сниться странные, пугающие сны.

Небо, затянутое черными тучами, а за ним, за пеленой мрачной завесы — космос, трещащий по швам. Звезды, планеты и само пространство разрывалось, словно лист бумаги, мир сжимался до одной единой точки, становился все меньше и меньше, а внизу, на земле, плакали дети и их матери.

Тяжело дышать от черного тумана, повисшего в воздухе. В нем, словно песчинки кварца, сверкают крохотные огоньки, складываясь в тонкие нити и устремляясь вверх — туда, где все заканчивается. От грядущей катастрофы не было спасения, можно было лишь пытаться отсрочить неизбежное.

Белое крыло с растрепанными перьями становится красным от крови. Оно закрывает меня от чего-то, что желает причинить мне вред. Меня оглушает пронзительный, полный боли крик юноши, и на черную землю падают капли его крови и слез.

Еще вспышка, удар, но сильное крыло не дрогнуло, все также крепко и надежно. Мое маленькое убежище в липком, холодном кошмаре. Я вижу его голубые глаза — мои глаза. Ун оборачивается, бросает на меня полный скорби взгляд, и я просыпаюсь.

От неожиданности я вздрогнула всем телом, а из глотки вырвался панический крик. Из руки выпал почти пустой кувшин, покатился по полу, и вошедший в мою комнату Сих поставил на него ногу.

— Прекрати, — сухо и холодно сказал он, с неким презрением в глазах глядя на меня, уснувшую на полу. — Ты убиваешь себя.

— Без тебя… Ай… — я потерла затылок, почувствовала пальцами под волосами шишку. — Знаю…

— Идем, — мужчина протянул мне руку. — Хотела стать сильнее — становись.

Голова ужасно раскалывалась после очередной попойки в гордом одиночестве. Хотя какая там гордость — с каждым днем мне становилось все более мерзко и одиноко в этом месте. По какой-то причине складывалось ощущение, что рядом со мной нет никого, кто мог бы меня поддержать. Никто бы не понял моих проблем — все считали, что отсутствие нападений есть хороший знак.

Простонав, я схватилась за руку Сиха, и он резко поднял меня на ноги. Я пошатнулась, в желудке штормило, как в октябрьском море, но мне чудом удалось сдержать рвотные позывы. Стыдливо взглянула Сиху в глаза — все тот же отрешенный, отсутствующий взгляд. Черт его знает, что у этого человека на душе.

— Сих, я… — почему-то захотелось извиниться.

— Стой, — он оборвал меня на полуслове и рукавом вытер мой рот. — Не показывай слабость воинам.

Пару секунд я лишь непонимающе смотрела на него, а затем сдавленно засмеялась. Чем лучше гизиец начинал говорить на нашем языке, тем больше неожиданной философии и глубоких мыслей он изрекал. Словно мальчишка, понахватавшийся красивых фраз, с той лишь разницей, что из уст Сиха они звучали искренне и по-настоящему мудро. Правда, это все-равно было смешно.