— Твою-то мать, потише! — простонала я, чувствуя, как с похмелья от любого шороха звенит в голове. — Зачем же так орать?

— Командир..! — боец запыхался. — Там… Там проблема!

— Настолько серьезная, что стоит испортить такой прекрасный день? — вздохнула я. — А начиналось-то все неплохо…

Вместе с испуганным бойцом я направилась обратно в тесные, холодные коридоры и переходы крепости. И, к моему сожалению, он вел меня туда, куда мне больше всего не хотелось заходить.

Священник по имени Леродот отказался брать в руки оружие. Вообще-то, как я позже узнала, это не воспрещается законами их религии, однако есть одно но: по словам окцитийцев, существует два вида монахов, и различаются они как раз-таки отношением к насилию. Первые, к которым мой лысый друг и относился, склоняются к такой трактовке святых заповедей, при которых любое насилие — зло. Вторые, более умные, приемлют насилие в качестве самообороны — такие живут и служат в укрепленных монастырях-крепостях, стоящих на границе Окциты и Гетской вольницы.

Из-за этой неспособности биться Леродот начал приносить сомнительную пользу, открыв в Белой крепости филиал веры в Трехликого, кем бы он ни был. Иными словами, мне пришлось пойти на уступки моим окцитийским бойцам и позволить священнику обустроить небольшую молитвенную комнатку, находящуюся почти что в самом низу крепости. Туда меня и вел искавший меня боец.

Масштаб проблемы был ясен с одного лишь взгляда — потолок комнаты рухнул, и вся она была завалена мутным, неестественного цвета льдом. Сбывались мои худшие опасения.

Несколько окцитийцев во главе с Леродотом хватались за головы, сетуя на ужаснейшее богохульство. Чуть в стороне от них стоял, понурив голову, мохнатый с макушки до пят Бруни. Он-то, судя по всему, и был виновником произошедшего.

— Майя, Майя! — лишь увидев меня начал он. — Майя, послушай!

— Это… — кто-то из окцитийцев упал на колени, глядя на придавленный изгаженным льдом деревянный идол. — Такое… Он должен поплатиться за то, что сделал!

— Да! — поддержали его остальные, не считая священника. — Голову с плеч!

— Майя! — испуганно продолжал бормотать Бруни.

— Тихо! — наконец воскликнула я, подняв ладонь в воздух. — Заткнулись все! Цыц! Молитвенник лысый, какого хрена тут произошло?

Леродот никак не отреагировал на мою маленькую колкость в его адрес. Его вообще мало что заботило — даже случившийся конфуз не выводил его из состояния полного душевного равновесия. Все тот же расслабленный, теплый нейтралитет.

— Здравствуй, Майя, — он кивнул мне. — Потолок обрушился, когда зверолюд откалывал лед в выгребной яме.