Шерзад наслаждалась холодным чистым течением в своем новом обиталище. После стольких дней, проведенных в грязи и мути фонтана, ее не раздражала даже безвкусная пресная вода. Она напевала и посвистывала, прислушиваясь к контурам своего жилища, обнаруживая длинные острые края и правильные изгибы, отсутствие растений, кроме жалких водорослей: их спутанные стебли тянулись к поверхности, но их неумолимо срезали или выдергивали с корнем. Сверху в царство Шерзад вторгались кили небольших лодок.

Она вошла в слабое неясное течение, надеясь отыскать питающую его подводную реку.

Заши тихонько заржала.

Зели галопом подскакала к Мари-Жозеф. Кобыла остановилась, из-под копыт у нее полетел гравий; граф Люсьен соскользнул с седла. Когда он спешил, как сейчас, то казался неуклюжим. Неудивительно, что он предпочитал ездить верхом, неудивительно, что он не танцевал при дворе «короля-солнце», столь высоко ценившего изящество.

— Мадемуазель де ла Круа! — Он показал ей крохотную серебряную капсулу с посланием. — Это доставил почтовый голубь.

— Нашли корабль с сокровищами?

— Пока только место, которое описывала русалка, корабль еще нет.

— Не говорите Шерзад! — взмолилась Мари-Жозеф.

— Не буду.

Шерзад что-то прошептала ей.

— Почему ее выпустили из клетки?

— Его величество… По словам Лоррена, его величество повелел перевезти ее в Большой канал, чтобы она могла развлечь его гостей своими прыжками и трюками.

Граф Люсьен промолчал. Мари-Жозеф промолчала. Граф Люсьен отошел, уже не спеша, сильнее, чем обычно, как показалось Мари-Жозеф, опираясь на трость-шпагу. Она хотела позвать его, попросить вернуться и уверить в том, что это всего лишь минутный каприз его величества и что Лоррен просто оказался рядом и потому смог его выполнить.

Однако ей не пристало обнаруживать такую фамильярность и вторгаться в его мир, ведь она уже отвергла его условия.

Она встала на колени на берегу канала и притворилась радостной и безмятежной. Когда Шерзад вынырнула перед нею, Мари-Жозеф наклонилась и поцеловала ее в лоб.

Кожа у Шерзад стала какой-то странной, прохладнее и грубее на ощупь, чем обычно. Один коготь у нее был сломан, а плечо уродовала безобразная язва. Волосы ее казались спутанными и тусклыми, но глаза сияли диким, безудержным огнем.

— Шерзад, милая, что случилось, что не так?

Шерзад пропела ей, как пробралась сквозь железные решетки, выплыла из канала, отдалась на волю подводного течения, и оно вынесло ее на свободу, в океан.

— Дорогая моя, неужели ты думала, что Большой канал — это река? Нет, он всего-навсего соединен с акведуком. Не отчаивайся. Корабль найдет сокровища. Его величество сдержит обещание.