– Черный вход был закрыт, ― посетовал парень.

Музейные залы встретили посетителей безлюдным эхом. Античные статуи, вывезенные с прибрежных городов, обратили на вошедших незрячие взоры. Эти крупицы утраченной эпохи чудом уцелели в водовороте природных катаклизмов. Сбытые мародерами, они кочевали по частным коллекциям, пока не обрели пристанище на орбите Земли. Останавливаясь напротив каждой скульптуры, Ён и Серж рассматривали мраморные складки туник, изгибы напряженных мышц, нестареющие лики. Родом из античной эпохи, куски алебастра, обработанные дотошным каменотесом, воплощали в себе чувственное наслаждение оргазмом, демонизм агонизирующей боли или предсмертную радость. Выражающие языком тела многогранность своих натур, застывшие изваяния произвели на физика завораживающий эффект:

– Удивительно, и как получалось делать такую красоту без технологии трехмерной печати?

– Угадай, кто это, ― парень указал на сухощавого старца с крыльями за спиной и косой в руке.

Ён пожал плечами.

– Древний бог времени.

– Люди распоряжаются временем, а не боги, ― возразил ученый.

– Здесь табличка. Между прочим, только живое существо способно ощущать течение времени, ходячим манекенам с сердцем из камня этого не постичь.

– Восприятие времени у меня достаточно чуткое. Каждая улетающая секунда в никуда добавляет мне волнения. И беспокоюсь я не за себя, а за других людей, и за твое семейство в том числе.

– Я в восторге от твоей заботы, ― ухмыльнулся Серж.

– Я не пытаюсь тебя восторгать, а хочу донести, что перед опасностью мы равны и наши интересы совпадают.

– До тех пор, пока не получишь Чёрный эфир. А потом бросишь меня и папу.

– Мы уже говорили о моем отношении к предательству.

– Дело не в отношении, а в восприятии нас как людей. Для вас, гомункулов, мы как вещь, которую в спешке не жалко оставить.

– Думаешь, во мне нет эмпатии, и поэтому мне нельзя доверять?

– Какие слова! Ты хоть знаешь, что они означают?

– Укажи на любую статую, а я, не глядя на табличку, расскажу задумку скульптора. Выиграю ― эфир мой.

– Идет!

Выбор Сержа пал на миловидного ангела в женском обличии с распростертыми крыльями над возлежащей девой. Умиротворенная девушка одной рукой обнимала новорожденного с неестественно запрокинутой головкой, другой ― обхватила склонившегося ангела. Улыбающееся крылатое существо как бы приподнимало исхудалую наготу над постаментом.