Но что толку сидеть здесь и оплакивать невозвратное, если ничего уже невозможно изменить! Пролетели годы, умчались.Много ли их осталось, чтобы насладиться свободой и жизнью.

Сво-бо-да. Джимми все еще не верил в нее. Произнеся несколько раз нараспев это магическое слово, он внимательно вслушался в его звучание. И вдруг заторопился. Схватил ключи от машины, метнулся к воротам. На полпути остановился, усмехнувшись своей нерадивости.

Медальон-дистанционник приятно позвякивал на груди. Автомобиль – его собственный автомобиль! – казалось, с нетерпением поджидал своего хозяина. Лицо Джимми снова помрачнело.

Вот она – щедрая плата за жизнь мальчика, вынянченного и выращенного вот этими самыми руками... Но как мог он позволить увезти его?!

Тошнотворной волной к горлу подступила боль. Он с трудом поборол желание сорвать с груди медальон и запустить им в машину. Джимми ненавидел себя за то, что предал дорогое существо, целых два десятка лет бывшее ему сыном, братом и другом, за то, что стал невольным соучастником второго преступления.

Слишком поздно он догадался о коварной сущности своего благодетеля. Конечно ему и в голову не могло бы прийти, что никакой пересадки чужих органов в сущности и не было, что никто не поплатился из-за него своей жизнью. Но зато он понял, что Гроссе пошел на риск вовсе не ради спасения какого-то санитара, а чтобы заполучить в его лице верного слугу и сообщника для осуществления своих темных замыслов.

Он должен был сесть в машину и помчаться за ними в догонку? Или сообщить в полицию. Их отыскали бы и задержали в два счета. Вопрос в другом – что он сказал бы полиции? Кто он такой, где до сих пор был. И какова его роль во всей этой истории.

Почему, почему он не рассказал все Гроэру!? У него было для этого так много времени и возможности!.. А что, собственно, он мог рассказать? Что конкретно он знал сам? Одни лишь догадки да предположения. А если он ошибается, и все не так безнадежно плохо? Эта женщина – Клара, она производит впечатление человека совестливого, не злого. Она не допустит, чтобы свершилось что-то дурное. Она защитит его мальчика.

Волоча ноги, Джимми направился к дому. Сейчас, со стороны, его можно было принять за древнего старика. Тим, словно все без слов понимая, озабоченно семенил следом, почти касаясь носом его пяток. Подаренный Гроссе костюм много лет дожидался этого знаменательного дня во тьме стенного шкафа. Он был цвета хаки в тонкую коричневую полоску. Из своего скудного гардероба Джимми подобрал к нему желтую бумажную сорочку и коричневый галстук. Но о туфлях с носками даже думать не желал. Его ноги давно отвыкли от тесной городской обуви.