Ей на плечи опустились тяжелые руки экзоскелета Фалькони, и капитан помог Кире подняться на ноги, приговаривая успокоительно:

– Эй, все в порядке. Мы еще не проиграли.

Она покачала головой, под маской «скинсьюта», закрывавшей ей лицо, вскипали слезы:

– Нет, я не могу. Не могу. Я не…

Он встряхнул ее – сильно, чтобы заставить слушать. Кроткий Клинок покрылся легкой рябью шипов.

– Не смей так говорить, черт побери! Если ты сдашься, мы все покойники.

– Ты не понимаешь. – Она беспомощно махнула рукой, указывая на уродское месиво в своей дополненной реальности, забыв, что Фалькони его не видит. – Это… это…

– Прекрати!

Голос его был строг. Настолько строг, что Кира прислушалась к нему.

– Сосредоточься на одной задаче. Мы должны убить Ктейна. С этим ты справишься?

Она кивнула, отчасти вернулась способность контролировать себя.

– Да. Думаю, да.

– Хорошо. Тогда соберись и давай прикончим эту медузу. О жутях позаботимся потом.

Внутренности все еще сводило судорогой страха, но Кира постаралась не обращать на это внимания, вести себя уверенно. Она отключила дополненную реальность, хотя в мозгу облик Утробы сохранялся, словно выжженный на сетчатке ее глаз.

По команде Киры «скинсьют» доставил ее к входу в шлюз.

– Вперед, в бой, – пробормотала она.

2

2

Там, за пределами «Рогатки», в складском отсеке инопланетного корабля, вращались тени, вторя вращению «Потрепанного иерофанта», но благодаря гравитационному полю на инопланетном судне Кира не ощущала этого кругового движения. Смещавшийся свет обладал характерной для космоса жесткостью, казалось, у лучей острые края, и их пульсация вызывала дезориентирующий стробоскопический эффект.

– Держитесь рядом, – попросила Кира.