Впрочем, я уже слишком хорошо знала Квертинд, чтобы удивляться этому.

Иверийцы планировали жить вечно.

Пока их не сжёг Орден Крона.

Прямо в охраняемой спальне, в окружённом армией стязателей Иверийском замке. В столице, полной армии и охраны…

Магистр Айро говорил, что Господин Демиург — миф.

Теперь же я могла взглянуть в глаза этому мифу, слегка откинув голову. Или дотронуться до ладони щекой, всё так же лежащей на спинке стула… Молчание затягивалось, обложка всё никак не поддавалась, и некстати вспомнился свежий случай убийства в таверне, который тоже приписывали Господину Демиургу и его невероятным способностям.

— Это ведь вы на самом деле убили Лауну и Мирасполя? — не выдержала я, бросив свои попытки справиться с непослушной книгой. — Даже если огненный шар, сжегший правителей, сорвался не с вашей руки, именно вы организовали их казнь. Помогли убийцам проникнуть в Иверийский замок. Но как?

— Без применения магии, — Демиург опустил руки мне на плечи, легко погладил. — Мне бы хотелось оправдать все мистические слухи о себе, но правда в том, что вся моя сила заключается в способности управлять чужой волей. Чем бы был Квертинд без хорошего заговора? Люди никогда не признаются в собственной слабости. Они на многое готовы, лишь бы скрыть несовершества человеческой природы, — мужские ладони обхватили шею, скользнули к ключицам. — Скажу тебе по секрету, никто из Иверийских правителей не умер естественной смертью. Разве что, Мелира. Но она ушла из жизни по своей воле, отказываясь и дальше нести бремя власти.

— Вы хотите сказать, что убили всех правителей? — я дёрнула плечами, и Демиург слегка приподнял ладони, но потом снова положил.

Правда, гладить мои плечи больше не стал, и я сочла это компромиссом. За окном уже стемнело, и перстни на длинных мужских пальцах заиграли бликами от свечей в высоких канделябрах.

— Они сами искали смерти. Каждый из них. Начиная с отравленного Тибра, истинные Иверийцы гибли от собственных заблуждений. Безумства великих королей приобретали разные формы, но оставались всегда безумствами, — он легко, едва касаясь, погладил моё лицо кончиками пальцев, очертил скулу. — Несчастная Везулия, покончившая с собой, слишком слабая, чтобы вынести могущество своей магии. Одержимый тиран Дормунд, изменивший саму суть Квертинда, сгубил себя своими же пороками. Избалованный Ирб, любимый сын счастливых родителей — Мелиры и Уиллриха, наивный и непосредственный даже в зрелом возрасте, нашёл глупую смерть. Беспечная Лауна — капризный ребёнок в теле молодой женщины, покорилась своим девичьим страстям. Иверийских правителей сгубила человеческая природа, а я только помог ей взять верх.