— Как… — я попыталась подобрать слова. — Как ты это переживаешь?

— Спрашиваешь, не приходят ли убитые мной в мои сны? — он завороженно наблюдал за моим пальцем. — Убивать легко, Юна. Тем более, во имя какой-то идеи. А убивать во имя Толмунда — ещё и приятно: каждый ритуал даёт чувство превосходства, эйфории и лёгкости. Кровавая магия — это зависимость, томительная жажда ощущения упоения и новых сил. Я никогда не был ни злым, ни жестоким, но теперь мне даже хочется убивать. Понимаю, звучит страшно, но я привык. Просто делаю то, что нужно, стараясь проявлять милосердие быстрой смертью.

— Неужели ты не чувствуешь жалости или вины? — я отпустила его руку и невидящим взглядом посмотрела в проулок.

Это был больной вопрос для меня. На самом деле, единственный вопрос, который терзал больше всех остальных. Мне казалось, что если я убью Джера, то всю жизнь буду клеймить себя предательницей. Видеть его в каждом символе, слышать его голос в каждом обращении. Он будет вечно пронзать меня своим острым взглядом изнутри и нашёптывать свою мораль, заложницей которой я уже стала.

— Юна, — Каас сам сжал мою руку, придвинувшись, — стязателей в Пенте Толмунда долгие годы учат не только кровавой магии, но ещё и принимать последствия. Ты должна мне пообещать: если тебе придётся убить — никогда не вини себя за содеянное. Оправдайся и найди виноватого. Кого угодно — Орден Крона, Квертинд, Кирмоса лин де Блайта, да хоть обстоятельства. Такие, как мы с тобой, никогда не убивают по собственной воле. Нас всегда заставляют. Не важно, как это звучит, ведь это помогает выжить. Всегда помни об этом. Только так ты сможешь сохранить рассудок и не выжечь себя чувством вины.

Каас был совсем близко, и я чувствовала его дыхание, горько пахнущее табаком. Пальцы мои теребили ткань его перчатки, которая так и осталась у меня в руках. С внутренней стороны она была тонкая, сетчатая. Должно быть, для контакта с детерминантом… или с Толмундом.

— А как же ответственность? — я осмелела и посмотрела ему в глаза.

— Ответственность пусть несут те, кто пишет законы этого мира, — он коснулся моей щеки и замер, прислушиваясь к ощущениям. — Те, кто заставляет нас покоряться их выбору. У нас есть возможность их свергнуть. Быть свободными — самим устанавливать правила.

Я замерла вместе с ним — это было так дико и нелепо: мы как будто боялись друг друга, но, в то же время, бескрайне друг другу доверяли. Это был другой Каас — должно быть, настоящий, уязвимый, скрытый под уверенной и властной маской стязателя. Лунный свет отражался в его глазах, играя бликами. Мы рассматривали друг друга в нерешительности, опасаясь разрушить хрупкий момент близости. Внезапно небо озарила яркая вспышка, и до нас запоздало донёсся хлопок, вызвавший эту иллюзию. Я вздрогнула и рассмеялась, отстраняясь.