— Я не жалею, что б е́ жала в Кфертинд, — она шипит от боли, но улыбается. — Это лучшее мест о́ в мире. Он под а́ рил мне лучшее в м о́ ей жизни. Он под а́ рил мне акадьемию. Он под а́ рил мне тебья.

— Я исцелю тебя! — почти кричу ей, уже понимая, что вру.

Краем зрения вижу, как трое икша выходят из ближайшего дома. Они вспыхивают своей фиолетовой магией, но никто не приходит им на помощь. Должно быть, остальные собратья слишком заняты морем. Грязекровки кряхтят и прислушиваются в поисках добычи, но нас пока не замечают. Я смотрю на Нади, что лежит у меня на руках, не отрывая глаз. Наверное, я люблю ректора, потому что не могу бросить её даже сейчас. Она слабеет с каждой секундой, но всё же протягивает руку, чтобы дотронуться до моего лица.

— Дамна… — шепчет ректор Аддисад прежде, чем закрыть глаза.

Рука безвольно падает, и крохотный вихрь в её тиале сжимается в тонкую голубую линию, кружится ниточкой ещё какое-то время и исчезает навсегда. И я кричу. Икша срываются с места, но мне нет до них никакого дела. Я кричу и кричу, захожусь диким воплем, что рвётся из груди болью, отчаяньем, плачем… Да, я наконец чувствовала. Ужас, жалость и бессилие заполнили меня, как море — берег Кроуница, затопили, выплеснулись воплем. Я кричала и никак не могла остановиться, задыхаясь от слёз.

— Ванда, ты дома, дома, — успокоил меня Камлен Видящий, прижимая к себе. — Всё хорошо. Ты в Лангсорде, в своем доме.