Сказал вслух, глядя в ясное звёздное небо: если захочешь, ты про меня всю правду узнаешь, как про всех своих горожан. Волшебный посланец из меня сейчас очень так себе, в человеческом состоянии я не умею почти ни хрена. Зато я совершенно точно не скучный. Про меня интересно всё знать. Ты теперь дружи со мною, пожалуйста. Я, понимаешь, балованный. Привык к хорошей компании – чтобы вокруг крутились духи, шаманы, призраки, оборотни и всемогущие божества. Затоскую без них. Но если дружить с тобой, то нормально. Ты крутой и волшебный. Сам тот ещё дух и оборотень. Единственный в мире настоящий город-колдун.

Город слушал его внимательно. И верил каждому слову. Ну, это как раз понятно, он же действительно всех своих жителей видит насквозь.

Глаза закрывались сами, он совершенно выдохся, словно не просто все силы, а саму свою жизнь вложил в диалог. Но прежде чем то ли заснуть, то ли грохнуться в обморок, пообещал, едва шевеля губами и языком: мы с тобой тут такое устроим, ты не поверишь. Да я сам не поверю. Никто!

Лежал на безымянной могиле, то ли спал, то ли просто не жил, видел во сне, или всё-таки наяву сквозь ставшие прозрачными веки, как к нему приближается туманное существо, огромное, ростом до неба, с многоруким двуногим, почти человеческим по очертаниям телом и головой то ли волчьей, то ли собачьей, с нахальной ласковой мордой и такой довольной улыбкой, словно пёс только что самолично взломал холодильник и уничтожил трёхдневный запас еды. Думал медленно, почти по слогам, как первоклассники вслух читают: это, что ли, наш город так выглядит, когда хочет быть не суммой улиц, домов и парков, а отдельным, самостоятельным существом? Никогда он мне таким не показывался. И Стефан ничего подобного не говорил. Или у города на каждый случай своё обличье, как у меня гардероб? Может, он тоже пижон? И любит разнообразие? Наверняка, ну а как.

Думал внятно и адресно, чтобы город его услышал: ёлки, да ты ещё и прекрасный, как делириум праведника! Самый красивый в мире чувак.

И то ли правда слышал ушами, то ли чувствовал и додумывал, то ли просто сам себе говорил, как дети, играя, говорят за мишек и кукол: здорово получилось, что ты не только посланец волшебного мира, но и художник! Это я из-за тебя стал красивым. И волшебным, как было предсказано. Оттого, что ты на меня посмотрел!

И ещё: ты меня нарисуешь? Чтобы теперь, когда я такой красивый, что сам в себя влюблён по уши, это увидел весь мир!

И ещё: у тебя шапка такая отличная! Подари мне её, пожалуйста. Или хотя бы дай поносить.

И ещё: не надо тебе спать на кладбище. Здесь все мёртвые, а ты живой. Я всегда хотел попробовать, как это – переставлять человека с места на место. Раньше не получалось, но теперь-то я стал волшебным. Хочешь, прямо сейчас попробуем переставить тебя домой?