Справедливости ради, ему самому из награбленного перепало немного, город был ещё тот проглот. Требовал щедро поливать джином и тёмным ромом его улицы, стены домов и храмов, даже в первую очередь храмов – оказалось, от них больше прёт. И обеим рекам досталось, и паркам, и фонарным столбам, и всем мостам, включая Валакампяйский – вон аж куда забрели[34]!

Город был пьян, мосты задирались к небу, набережные закручивались причудливыми спиралями, переулки гонялись друг за дружкой по площадям. Из земли били цветные фонтаны, а на берегу возле Национальной галереи расцвели сакуры, словно уже настала весна. Город, страшно довольный собой, то и дело орал ему в ухо: «Ну как поживает твой кризис? Теперь-то веришь в меня?»

Справедливости ради, чем больше город старался, тем трудней становилось верить в реальность происходящего – горячечный бред как есть. Но он, отродясь не грешивший избыточной деликатностью, на этот раз милосердно молчал.

Уже в сизых утренних сумерках пришли на холм Тауро. Вот там-то он и упал, причём не от выпивки, а от усталости. Потому что по-прежнему жил в ерундовом человеческом теле, демоном так и не стал.

– Спи, – сказало туманное существо человеческим голосом. – Никто тебя не увидит. И дождём не намочит. Я за тобой присмотрю.

* * *

Когда проснулся, сразу подумал: хренассе погулял. Уснуть в ноябре на улице – такого со мной ещё не было, как бы я ни бухал. Потом вспомнил всё сразу – и что прошло девятое ноября, а всё осталось, как было, и как они с городом всю ночь куролесили, и какое он прекрасное существо. Подумал насмешливо: шикарно я всё-таки умею сходить с ума. Вот оно, моё подлинное призвание, а не кофе варить да портить холсты. Жалко, что оказался не демоном. Такому воображению в человечьей башке пропадать!

Долго ещё сидел на холме, вертел в руках керамическую скульптурку, один из своих талисманов-билетов, который собирался припрятать где-нибудь в городе, но штуковина, не будь дурой, спряталась в кармане пальто. Решил её прямо тут закопать – символически, вместе со своими надеждами, но в последний момент передумал и сунул обратно в карман. Не надо устраивать похороны, дурная символика. Смерть и так гораздо сильней, чем хотелось бы, не стоит ей дополнительно помогать.

Вспомнил заклинание из прошлой жизни-фантазии; он и прежде его иногда вспоминал, но произносить до сих пор не решался. Заранее ясно, что оно не сработает, не человеческие это дела. А мне потом с этим жить, придумывать убедительные объяснения, почему одна неудача не обязательно означает, что всё остальное неправда. И рухнувший мир, вернее, иллюзии свои драгоценные заново из руин поднимать.