– Что такое… – Она потянулась к картине, однако так до той и не дотронулась: не решившись, а может, испугавшись, отдернула руку и поднесла ее к губам.

В самый центр яблока, идеального, с играющими бликами, был воткнут нож. И прямо на бежевый диван – на ее темно-бежевый диван – капала блестящая красная жидкость. То была кровь. Ярко-красная кровь, замутненная черными прожилками.

Глава 33

Глава 33

Нелли провела в участке двое суток – сложно, больно, тяжело. Нелли потеряла друга, учителя, отца – в лице Зойла она потеря всех тех, кого ей так не хватало на протяжении большей части жизни, однако в действительности ее потери были ничем в сравнении с тем, что в первую очередь не стало очень хорошего человека. Он погиб, и погиб ни за что. Просто так. Потому что когда-то имел глупость ей помочь. Потому что жизнь порою и часто – несправедлива.

Все подневольное время прошло в допросах: через силу, через «не могу», ей приходилось отвечать на каверзные и неудобные вопросы. В тусклой, невзрачной комнате, под режущим взором серых глаз у нее не брали показания, нет – ее допрашивали как первую и последнюю подозреваемую. Об уютном кабинете полковника Алаева пришлось забыть, хотя руководил процессом сам полицейский. Почему руководил – непонятно, вроде как являлся заинтересованным лицом. И вся его заинтересованность, разумеется, не могла не ощущаться Нелли. Спроси ее, она бы предпочла кого другого в роли главного поборника справедливости.

Полковник и раньше не питал к ней симпатии и по вполне понятным причинам не доверял, но если при первой их встрече правда умело скрывалась под масками «хитрый, не выдающий намерений полицейский» и «друзья Зойла – мои друзья», периодически чередующимися между собою, то сейчас наблюдалась совершенно иная картина.

Полковник, конечно, не кричал и с кулаками на нее не кидался, однако взгляд «ах ты тварюга, откуда ж ты взялась такая», не спускаемый с Нелли более чем на пару секунд, говорил о многом. Например, о том, что шторы показной вежливости были сняты, и Нелли могла наблюдать истинное к себе отношение. Как итог – ее мучили бесконечными вопросами. Полковник мучил, словно желал взять измором; словно ему нравились ее сбивчивые, невнятные ответы; словно она была преступницей!

Она была в таком разбитом состоянии, что ни разу за все время допроса не подумала взять адвоката, эта мысль не посетила ее затуманенную голову. А потому ей, и без того ощущающей себя атрофированной инфузорией туфельки, будучи не в состоянии вникать во что-либо сложное, приходилось напрягаться вдвойне, дабы находить логичные правдоподобные объяснения. Кем были нападавшие? Вы их знали? Почему напали? Почему на вас? Почему сейчас? Куда, когда и зачем скрылись? Как все происходило?..