– Прекрати, – прошипел Александр, хватая ее за предплечье.

– У меня не будет любимого мужчины! – выкрикнула Нелли, и не подумав вырываться.

– У тебя будет любимый мужчина! – ревностно прорычал Александр.

– Но у него не будет меня! Потому что я стану жалкой тенью себя прежней!

– Не станешь…

– Хочешь наблюдать, как я стану стареть? Чахнуть прямо на твоих глазах? От этого ты тоже получаешь удовольствие? Это тебя также возбуждает?

– Замолчи! – Теперь ее держали за оба предплечья.

– Будешь наблюдать, как выпадаю мои волосы? Зубы? Как ходить начинаю с трудом, как ухудшается мое зрение, и я слепну? Я не смогу тебя видеть! – нагнетала она обстановку, совсем не гнушаясь преувеличений.

– Нелли! – Он хорошенько ее встряхнул.

– Ты больше не увидишь моего тела, – вопреки всему говорила Нелли. – Я стану его стесняться и ни за что на свете перед тобой не разденусь! – Она резко отстранилась, однако Александр, опасно сверкая глазами, снова приблизился к ней. – Только для тебя это совсем неважно, не правда ли? Главное, я останусь жива! – и тут же следом пробурчала: – Еще на пару десятков лет, если не помру назавтра от простуды.

– Замолчи, Нелли! Замолчи! – Притянув Нелли к себе, Александр угрожающе склонился к ее лицу. Нелли не думала молчать.

– У нас не будет секса! – Ногтями впиваясь в мужские плечи, она выдала один из весомейших аргументов. – Я не буду на это способна!

Александр прижал ее к себе.

– Нелли… – шептал ей в волосы. – Милая, дорогая Нелли…

– А ты, спустя время… будешь смотреть на мои фотографии в молодости… – продолжала она уже тише, в попытках восстановить участившееся дыхание, – и жалеть, что не использовал единственный… единственный шанс, который у тебя был. – Она обняла его в ответ. – Но станет уже поздно. Ты не сможешь повернуть время вспять. И будешь винить в этом себя… только себя.

Он прижался губами к ее макушке.

– А потом будешь хоронить, закапывать мои останки в холодную одинокую могилу. А там червяки…

– Я могу убить тебя, – он поцеловал ее в щеку, – и навсегда потерять.

– Где ты похоронишь меня, Александр? У себя перед домом? Чтобы помнить обо мне и той недолгой любви, которая была между нами? Или где подальше? Например, здесь, в гуще леса, чтобы не чувствовать вины и не вспоминать о своей трусости?

Александр напрягся – она ощутила это в первую же долю секунды. Его руки застыли, ласки прекратились, грудь закаменела. А затем, словно вырывая из вороха греющих перин, Нелли и вовсе отстранили от теплого тела. Она с сомнением вгляделась в заострившиеся черты лица.