Уоллес победно вскинул кверху венок.

– Вот и конец тебе, ведьма!

– Вор, – процедила Абита. – Лжец, поджигатель, погромщик, мошенник и, мало этого, вор! Папаша был бы тобой просто горд.

С этим она плюнула Уоллесу под ноги.

Уоллес побагровел. В груди огнем вспыхнула ярость. Нет, дело было не только в словах, не только в тоне: сильнее всего его уязвила усмешка – презрительная усмешка на ее губах.

Охваченный яростью, он шагнул к Абите с поднятым кулаком.

В ответ Абита угрожающе подняла молоток.

– Вон! – закричала она во весь голос. – Вон отсюда, живо!!!

Ни следа страха – ни в голосе, ни на лице… эта-то капля, эта обида и переполнила чашу терпения.

Швырнув венок под ноги, Уоллес бросился на нее.

Абита взмахнула молотком, но он оказался проворнее, что было сил ударил ее в грудь, выбил из рук молоток, и мерзкая баба рухнула в пыль.

С трудом встав на колени, она закашлялась, заперхала, не в силах перевести дух.

– Ведьма!!! – вскричал Уоллес, ухватив ее за волосы.

Весу в ней оказалось, что в перышке. Отброшенная к изгороди, точно тряпичная кукла, Абита с лету ударилась об один из опорных столбов, сползла на землю и замерла.

– Довольно я терпел твои выходки!!! – крикнул Уоллес.

Абита подняла взгляд, и на сей раз он увидел в ее глазах то самое, что так хотел, что жаждал увидеть – испуг.

«О да, теперь-то ей страшно – ужас, как страшно!»

Упиваясь страхом Абиты, Уоллес захохотал.

Абита заворочалась, пытаясь отползти прочь, но Уоллес поймал ее за лодыжку, раскрутил и снова швырнул о столб изгороди. Из горла Абиты вырвался жалобный крик.

Отсмеявшись, Уоллес вновь потянулся к ней, но подоспевший Исаак заслонил ее, схватил Уоллеса за плечо.