«Господи, дай мне сил…»

– Стоп, – велел он, подняв кверху руку. – По одному, пожалуйста. По одному!

– Это Абита, – громко, на грани грубости, объявил Уоллес. – Абита с Дьяволом снюхалась!

Больше всего на свете преподобному Картеру хотелось бы схватить его за грудки и хоть мытьем, хоть катаньем уговорить отступиться, не затевать этой опасной игры.

– У нас доказательства есть, – продолжал Уоллес, вытолкнув вперед Анселя.

Ансель, развернув тряпицу, показал преподобному и всем остальным венок из сухих цветов, да с таким видом, будто в руках у него корона самого Сатаны.

– Вот что она плела на наших глазах! – воскликнул старик и, жутко выпучив рачьи глазки, поднял венок повыше, но так, чтоб, упаси Бог, не коснуться его голой рукой.

– Обычный цветочный венок, – сказал преподобный Картер. – Не понимаю, в чем дело.

– А вы приглядитесь внимательней! – с неестественным, балаганным надрывом, не столько обращаясь к преподобному, сколько играя на публику, заорал Уоллес. – А кости? А волосы? Ее волосы! А еще она с духом… как его… фамильяром компанию водит! Мы все трое свидетели – и я, и Ансель, и вот он, Исаак!

– Верно, верно, – поддакнул Ансель, – водит, да еще как! Сидят себе, шепчутся, сговариваются о чем-то… и эта штука! – добавил он, снова встряхнув над головой венком. – Вот эту самую мерзость они у нас на глазах вместе, вдвоем плели! Ну и жуткое же было зрелище!

Толпа, не сводя с венка опасливых взглядов, подалась назад.

– С духом-фамильяром? – переспросил преподобный Картер. – О какого же рода создании речь?

– О бесе, принявшем обличье кота, – отвечал Ансель. – Увечного, горбатого, кривого на один глаз кота. Как глянул он на меня дурным глазом, так меня до самых костей холодом пробрало, а ноги слушаться перестали, пока я имени Господа не помянул.

– Что скажете, ваше преподобие? – вызывающе, дерзко обратился Уоллес к преподобному Картеру. – Что это вы молчите? Отчего не призываете поскорее покончить с ведьмой, хотя все доказательства налицо?

В толпе зароптали, закивали в знак одобрения.

Но преподобный Картер никак не мог собраться с мыслями. Одно неосторожное слово, и… Уж он-то прекрасно знал, с какой легкостью подобная истерия охватывает всех и каждого.

Между тем Уоллес неотступно сверлил его взглядом.

– А это? – закричал он, ткнув пальцем в собственное лицо и повернувшись к толпе. – Насчет этого как? Я в волдырях с головы до ног, а из-за кого? Да-да, это тоже ее рук дело! Это она на меня пчел науськала! Исаак с Анселем свидетели!

– Выходит, ты был у нее на ферме? – спросил преподобный Картер. – Зачем же?