– Никого они не обожгли. Они просто так говорят, потому что боятся. Боятся обвинений в том, что со мною якшаются. Боятся признать, что сами выпрашивали у меня амулеты. В этом и вся причина.

– Неправда! – крикнула Черити, непреклонно замотав головой. – Неправда! Врет она! Врет!!!

– Да, да, неправда! – испуганно заозиравшись, подхватили остальные.

– Все эти женщины и девицы присягнули в том перед Господом, – объявил Ансель, встряхнув над головой поднятым со стола листом пергамента. – И рассказали, как ты искушала, совращала их с пути истинного несбыточными посулами, как хитростью вовлекла их в дьявольское колдовство!

– Да! – взвизгнула Черити Уильямс. – Да, так все и было, клянусь! Она говорила со мной, шептала мне на ухо по ночам, пока я спала! Клянусь в этом, клянусь!

– Да, верно! – вскричала и Мэри. – Во сне мне являлась!

Все шесть истово закивали, комкая юбки и заламывая руки.

Глядя на них, Абита презрительно усмехнулась.

– А я клянусь перед Господом, что никогда в жизни не занималась никаким дьявольским колдовством.

– Вот как? А это что же?

Выхватив из кучи амулетов на столе свернутый в трубку пергамент, Ансель развернул его и показал всему залу. В зале заахали. Женщины поспешно прикрыли ладонями глаза детей.

То был один из рисунков Эдварда – самый последний, портрет обнаженной Абиты.

Казалось, Абиту без пощады ударили под вздох. Невольно прижав ладонь к губам, она едва сумела сдержать слезы.

– Что это, если не дьявольское колдовство? Вот доказательство тому, что ты обворожила Эдварда, соблазняла его своими женскими прелестями! Поглядите внимательней, все поглядите, все! Убедитесь: сие богохульство начертано поверх слов, писанных рукою родного отца Эдварда… поверх его размышлений о праведности, ни больше ни меньше! Спрашивается, кто, кроме ведьмы, сумеет подвигнуть человека на этакий богохульный поступок? Она обрекла душу бедного Эдварда на вечные муки! Отдала его в лапы хозяина своего, Сатаны!

– Святотатство! – крикнул кто-то из зала.

– Вздернуть ее! На костер ведьму! – громогласно подхватили все остальные.

Судья Уотсон забарабанил по столу молотком, но толпа в зале не унималась, пока Ансель, подняв руку, не заорал:

– Это еще не все!!!

Собравшиеся мало-помалу утихли.

Ансель, отложив рисунок, подошел к Абите.