– Настал час взглянуть в глаза себе самому, – продолжал Лес.

Демоны за спиной Самсона угрожающе зарычали. В попытке отгородиться от боли, от чувства вины, Самсон смежил веки.

«Нет. Спать хочу… спать».

С этой мыслью он отпрянул от глазниц, поплыл прочь, к терпеливо ждущим его паукам.

«Тьма, милая тьма…»

– Отец! – окликнул его Лес, от души врезав по черепу кулачком. – Отец, не уходи! Стой!

– Нет! Не стану я больше ложь твою слушать!

– Череп не лжет. Не может он лгать: ведь этот череп – ты сам. Смотри же, сам погляди! Ищи оленя!

– Оленя?

– Да, того самого. Вспоминай нашу землю. Посмотри, какой была она до прихода людей. Загляни в свое прошлое.

Одной этой просьбы оказалось вполне довольно. Перед глазами Самсона тут же замелькали видения, как будто, сорвав с черепа маску, Лес выпустил на свободу его разум и душу, вернул Самсону память – всю целиком, без изъятия. Вокруг простирались бескрайние земли, те самые, куда он вдвоем с Абитой летал на метле, царство дикого люда, огромных зверей, пышных, неукротимых лесов.

– Да, эти края мне знакомы.

– Хорошо. Теперь ищи. Взгляни, кем ты был в тех краях.

Из зарослей вышел огромный золотой олень, внушительный зверь с роскошными ветвистыми рогами. Ступал он царственно, гордо, и ошибки тут быть не могло: Самсон узнал его с первого взгляда.

– Это я, – прошептал он, и в тот же миг словно бы перенесся в оленя, увидел все вокруг его глазами. – Этот олень и есть я.

– Верно!

Самсон, великий олень, шел по лесу, словно владыка всего окрест. Исполинские звери обходили его далеко стороной. За ним следовал дикий люд: одни летели на крохотных крылышках, другие мчались галопом, скакали, бежали вприпрыжку. Все они смеялись и пели, рычали, урчали, играли, боролись, плясали и предавались любовным утехам, безоглядно резвились средь папоротников, цветов и громадных деревьев великого первозданного леса. Окинув их взглядом, Самсон улыбнулся.

– Земля была нам родной матерью, – сказал Лес, – а ты был нам отцом… великим лесным владыкой, сердцем дикой глуши, сердцем дикого люда. Тебя любили, тебя боялись. Сама жизнь, сама смерть, ты хранил равновесие всего сущего, коловращение жизни, круг весен и зим, смертей и перерождений.

– Да… помню, помню!

С головой накрытый волною воспоминаний, Самсон не смог сдержать слез.