— Если ты спустишься вниз, — сказал ему Манфред, — я не позволю тебе вернуться. Живые здесь нуждаются в твоем попечении.

Дитрих приготовился возразить, но вмешался Ганс:

— Нам будет проще слетать туда.

— Тогда вам тоже будет заказан путь назад, — сказал Манфред крэнку.

Губы Ганса изогнула мимолетная крэнковская улыбка:

— Мой господин, мне и моим спутникам «путь назад» заказан навеки. Чем станет эта ссылка по сравнению с вечностью? Но «маленькие жизни», пожирающие ваш народ, скорее всего не тронут мой. Как… Как вы называете то, когда изменяются виды?

— Evolutium, — предположил Дитрих. — Развертывание возможного в действительное. «Раскручивание» к своему концу.

— Нет, это неподходящее название… Но смысл в том, мой господин, что ваши «маленькие жизни» не знакомы с нашими телами, и поэтому у них нет… ключа, чтобы проникнуть в нашу плоть.

Манфред поджал губы:

— Очень хорошо. Ганс, тебе позволено похоронить умерших в Нидерхохвальде. Возьми с собой только крэнков. Когда вернетесь, подождите признаков чумы в своем прежнем лазаретто в лесу. Если отметины не появятся через… через… — он прикинул возможный срок, — через три дня, можете возвращаться в деревню. До той поры никто не вступит в пределы этого манора.

— А как быть с отцом моей жены? — настаивал Клаус.

— Он должен уйти. Звучит жестоко, мельник, но приказ необходимо исполнить. Каждый должен заботиться о себе.

* * *

Эверард лежал, уткнувшись лицом прямо в грязь, на тропинке близ ворот курии, Клаус засмеялся:

— Горького пьяницу вывернуло наизнанку.