Манька низко молча поклонилась земле, когда они стояли на опушке, без молитвы. Она молча, сердцем, просила у земли защиты. Избы провожали ее издали, стоя у реки, встав в полный рост, который был у них выше самых высоких деревьев, прижимаясь друг к дружке.

Манька залюбовалась ими – хорошие были избы, крепкие и теплые, наверное.

Ей бы такую, вот уж удивились бы в деревне!

А потом, скрепив сердце наставлениями Дьявола, шагнула под густую крону…

Глава 13. Разговоры у костра

Глава 13. Разговоры у костра

Манька ступила под сень деревьев – и очутилась посреди заснеженного леса. Впереди – полутораметровые сугробы, над головой – надсадный свист сквозного хохочущего ветра. О весне напоминали только прозрачные сосули на ближайших к опушке ветвях, да оттаявшие ямы вокруг стволов. Земля, согретая неугасимыми поленьями, была всего-то на десять минут ходу – от берега до лесной опушки. Позади в просветах еще оставалось что-то от весны: светлое голубое небо, изумрудная полоска – и, какое-то время, как мираж, видела она две сиротливые избы. Избы стояли бревном к бревну, повернувшись в ее сторону глубокими с черным блеском на солнце глазами-окошками.

Сердце сжалось, к горлу подступил ком – насилу заставила себя отвести глаза.

– Счастья вам… – прошептала тихо, прощаясь, и тяжело вздохнула: – Опять найдут себе какую-нибудь Бабу Ягу…

– А тебе какое дело? На чужое имущество позарилась?

После того, как двинулись в путь, Дьявол приободрился, воспрял духом – он назад не оглядывался.

– Так ведь живые, – уныло оправдала Манька свой интерес.

Она приостановилась, подвязалась теплой шерстяной шалью, прикрыв спину и грудь, чтобы куртка не продувалась снизу, достала теплую рукавичку, и пожалела, что побрезговала соболиной шубой Бабой Яги. Куртка до колена на искусственном меху не ватник и не тулуп – от ветра защита ненадежная. Да и штаны с начесом к вечеру превратятся в застывший короб. А могла бы подрезать до своего размера, штаны теплые скроить из подола – запах въевшейся мертвечины дня через два при такой погоде выветрился бы. Но нет, гордость не позволила, хотела порядочность перед Дьяволом выставить напоказ – «чужое не беру!». А чем соболиная шуба Бабы Яги хуже любого другого подаяния, ей-то она уже не понадобится, а Дьяволу и вовсе наплевать, во что она одета. Видела же, что на другом берегу никакой весной не пахнет.

– Приснилось тебе, – Дьявол заслонил вид на островок лета посреди зимы, подталкивая ее вперед. – Но, если сон твой, обязательно нагонит! – он жестом указал ей на ноги. – Ты лучше на посох и обутки посмотри! Много, видно, землицы во сне исходила…