Инвалид помог старику взобраться на подводу. Тая раздражение, буркнул:

– Куда вам с вашей спиной, дядя Альпин.

– О моей спине не волнуйся. А сам слезай. – Старик пихнул Джареда, и тот приземлился в траву. – Хватит лясы точить!

Неужели папа Литы? Джиа вытянула шею, ища в загорелом лице Альпина знакомые черты, не находя их. Видимо, Лита удалась в маму-вагландку. Чертовски ей повезло.

Альпин смотрел на соседей хмуро. Выждал паузу и произнес в наступившей тишине:

– Ты славный малый, Джаред Кой. Ты хороший рыбак, и потому я молчал, когда ты привез из Оазиса листовки, отпечатанные «Черным кабинетом».

Толпа зароптала. Однорукий начал оправдываться. Альпин топнул ногой, и толпа вновь затихла, даже голодные малыши успокоились.

– Друзья, – промолвил старик, – я не люблю министров. Раз уж на то пошло, я не люблю Маринка. Они, – он ткнул пальцем в глухие ворота, – превратили моего деда в зомби. Они забрали у меня лошадь и лодку. Они забрали мою дочь. Вчера они забрали у меня даже этого дурака Билли Коффина. – Голос Альпина дрогнул, старик потрогал ладонями морщинистые щеки. – Я знаю про налоги и про Левиафанову ночь, и что они арестовывают наших травниц, и про шестое правило. Мы все знаем. Мне начхать на Оазис, но Кольцо – моя родина. Здесь мой дом. Наш дом.

Голодранцы слушали старика, и их лица будто бы разглаживались, или просто ветер подул с пристани и шевельнул пламя костра, изменив освещение.

– Я не пущу сюда ни Балтазара Руа, ни иного мерзавца. Мне хватает своих негодяев. Я больше не верю ни тем ни другим. Но наши дети в открытой Реке сражаются плечом к плечу с речниками Полиса. И значит – это Гармония. Здесь Кольцо, и мы будем его защищать.

Тишина была плотной и тяжелой, но крик ребенка прорвал ее ткань, и, приняв его за патриотический возглас, свирепо вскричал пожилой мистер Сойер, а затем десятки глоток разродились решительным воплем:

– Не пустим! Не отдадим! За детей!

Руки потрясали умозрительными саблями и пистолетами. Бабы улюлюкали. Малец, вооружившись палкой, громил незримый пиратский флот.

– Его купили! – оправдывался Джаред. – Старика подкупили ялом!

Джареда не слушали: кто-то толкнул его, дородная тетка отвесила провокатору оплеуху. Обиженный, он растворился в тенях, а люди у костров яростно улыбались и аплодировали отцу Литы. Женщина с отрезанными мочками беззастенчиво оголила грудь и сунула младенцу сосок.

Джиа покачала головой восхищенно. Устроилась поудобнее на бревне, вынула бумагу и грифель и принялась писать.

* * *

Билли не помнил, как правильно звучит поговорка (он вообще плохо запоминал умные мысли): что-то про корабль, который тонет и с которого не сбежишь. Этот не тонул – пока, но удрать Билли не мог. Даже когда корабль стоял в порту. А уж теперь, посреди огромной Реки… Куда ни глянь – одна вода. И другие корабли. Ужас как много кораблей.