Но рыжему всё было ни по чём, он лишь потряс головой и продолжил:

— Ты прекрасно знаешь, какой там был цугцванг. Если бы Цереру оставили в покое, пришлось бы гасить излучатель. Ни вы, ни я, ни Ромул, ни застрявшая на Муне Лилия не знали, остаются ли у Ревнителей ещё форки. А значит сохранилась бы опасность погубить не сотни миллионов, а уже миллиарды. И главное — окончательно погубить Матушку.

— Но ты же сам сказал, что ничего просто не могло случиться. Эта треклятая чёрная колея нас в любом случае привела бы нас сюда, на этот берег, на эту встречу. Тогда зачем рисковать, что-то делая. Можно было попросту ничего не делать.

Рыжий призадумался на секунду, но потом твёрдо продолжил, уже ничуть не смеясь.

— Это для Вечности всё равно, живы мы или нет, жив ли Ромул или нет, и сколько конкретно человек отправятся навстречу Веку Вне. Но вот сейчас я вижу, что наши решения в том конкретном узком коридоре выбора были правильными. Мы спасли всё, что смогли.

— И убили всё, до чего дотянулись.

— Да, и убили тоже. Пусть и не своими руками. Думая, что летит враг, и большинство из них обречены. И он летел, летел, и…

— …и прилетел. Чёртовы спасители.

Трое из ларца одним синхронным движением подняли головы и посмотрели вверх, в глубокую синеву зимнего неба, на которую с севера уже накатывалась чёрными клубами набрякшая снегом туча.

— И всё-таки, она жива, вы понимаете, жива!

И рыжий снова принялся скакать по иссохшей траве на самом краю клиффа, будто вовсе не опасался свалиться с двухсотметровой высоты.

— И мне можно в кои-то веки не думать о жертвах, треклятом выборе и той зловещей чёрной колее, в которую мы все угодили, и вы как хотите, но сегодня я буду праздновать!

Он танцевал и смеялся под сочувственными взглядами оставшихся в покое. Пока рыжий вертелся юлой и размахивал руками, другие двое спешили впитать последнюю каплю столь скоротечного солнечного тепла, уже буквально кожей чувствуя первые прикосновения колючих снежинок.

Сегодня они и правда могли радоваться. Сегодня человечеству ничего не угрожало.

Тому, что от него осталось. Но Век Вне уже приближался, как и те грозные знамения, что он нёс с собой Галактике. Человечество было обречено на громкую и славную историю. Хранители действительно не могли ни помешать, ни помочь ему на этом пути. Но в кои-то веки эти трое могли отставить все страхи и сомнения и просто отдаться этому невероятному чувству единения, о котором уже успели позабыть.

Мать умерла, осталась лишь Матушка. Голубая планета, медленно засыпающая под ледяным панцирем ледника. Осталась одна, ну или почти одна, посреди зловещей звенящей тишины. Однако сейчас, когда тьма предопределённости на время отступила от Хранителей, он наконец смогли почувствовать, что не всё потеряно. Что где-то вокруг них всё ещё осталось что-то живое. Помимо моря, помимо ветра, помимо заката, помимо красной земли.