Она все еще держала ингалятор в руке. Зачем его вообще использовать? Зачем она согласилась на это? Чтобы почувствовать хоть что-то? Лучше уж упасть с перрона метро и сломать себе руку. Боль — тоже чувство.

Дерьмо. Везде дерьмо. Этот придурок не может даже сунуть собственные портки в стиралку. А секс с ним — это реабилитация инвалида!

Пусть это все исчезнет! Как можно скорее.

Она сунула в рот кончик ингалятора и нажала кнопку.

* * *

Он стоял на тротуаре перед кафе и старался выглядеть естественно. Плохо получалось. Он невольно искал глазами фургон, который изменит цвет на оранжевый. Прохожие проходили мимо него, для них этот день был таким же, как остальные. Несолнце палило из-за тонкого с этой стороны Облака. Лужи после дождя, который закончился несколько минут назад, уже испарялись.

«Для Павла, любви всей моей жи/зни». Он закурил, и только это немного помогло. Он выпустил фиалковый дым и расслабился. Смотрел в небо, на улицу, на людей. Ждал.

Постоянно пытался тянуться за сигаретой правой рукой и с отвращением ее опускал. Жидкость разливалась по сети мелких каналов, как будто внутри была губка. Насколько натуральной выглядела искусственная кожа, настолько же она напоминала при прикосновении старую тапку.

К счастью, элиминаторы не здороваются за руку.

Возбужденные гормонами клетки крови быстро метаболизируются при температуре человеческого тела. У него был час, максимум полтора, прежде чем лишенные питания и кислорода наноID Совы начнут отключаться.

Большой экран на стене небоскреба показывал анимацию района с медленно клубящимся дымом. А может, это просто вид сверху на кружку с кофе, в которую кто-то наливал молоко? Картинка вызывала интерес прохожих, но не Харпада. Его не интересовала реклама кофе. Конечно, он нервничал, но это скорее была подкрепленная адреналином возбужденность, что он, наконец, что-то делает, вместо того чтобы вечно планировать. Очевидно, он был единственным человеком в Кольце Варшава, который переживал, что Элиминация за ним не приедет. А такое могло быть. Он стоял уже пятнадцать минут, и ничего. Сова скрывался пять лет, g.A.I.a. могла закрыть дело. Что тогда? Ведь он не сможет найти кого-то, кто стоит на пороге Элиминации и согласится отдать четверть литра крови…

Они зашли сзади. Прежде чем он сориентировался, окружили его со всех сторон, блокировали возможности побега. Его рассудка еще хватило на то, чтобы поднять правую руку, не то в жесте защиты, не то удивления. Этого было достаточно, чтобы сканер прочел его ID с рукавички.

— Элиминатор Семь Три, — прогудел ближайший к нему офицер. — Именем мэра Варшавы я задерживаю вас в превентивных целях. Ваши права будут зачитаны вам после подтверждения легальности процедуры задержания.