Значит, так это выглядит.

Оранжевая Ныса стояла в двадцати метрах. Люди обходили ее стороной, ведомые инстинктивным страхом.

Двое элиминаторов схватили его под локти и толкнули в сторону машины. Что сделать, чтобы ситуация выглядела правдоподобной? Вырываться? Протестовать, что это ошибка? Обещать, что он изменится и станет честным гражданином? Нет, тогда они бы надели на него наручники, а главное — не повредить рукавичку. Она должна была выполнить свое задание еще раз, возле терминала выхода.

* * *

Иоахим Велицкий выглядел так, будто из него выбили весь воздух. Бледный, он сидел в кресле в темном кабинете и всматривался в экраны. Все показывали одно и то же — разными были только логотипы в верхних правых углах и надписи на бегущей строке. Он даже не старался их читать. Правительственные каналы сначала притворялись, что ничего не происходит, но вскоре это потеряло всякий смысл, потому что о Кольце Мюнхен говорили и писали абсолютно все.

Коммуникатор мэра запиликал. А потом стал пикать постоянно. Сообщения приходили все быстрее, пока их звук не слился в одно цифровое пиликанье.

* * *

Полотняный мешок на голове не пропускал свет, но Харпад и так знал, где он. Он ведь видел весь маршрут глазами Восемь Один. Бетонный коридор с мигающими лампочками и двери с круглыми окнами в конце. Он приближался к ним, прикованный к коляске, в сопровождении шагов четырех элиминаторов. Они были с жертвой до самого конца. Сейчас они пройдут двери, пост и шлюз, а потом повернут вправо, в еще один коридор, а из него — выйдут к терминалу. От знаний о том, что происходит, когда закрываются двери терминала, его отделяло несколько минут.

Прошипели доводчики дверей с круглыми окнами. За ними они свернули влево, не вправо. Может, там другие терминалы? В конце концов, он видел только одну Элиминацию.

Открылись еще одни двери, на этот раз обычные, как в офисе. По изменению акустики он понял, что помещение небольшое. Коляска остановилась, а шаги отдалились. Дверь с тихим скрипом петель закрылась, оставляя Харпада в тишине. Но он был не один. Это удивительно — как всего пятнадцать минут в полной темноте могут обострить слух. Под чьим-то ботинком, может в трех метрах от него, немного слева раскрошился цемент или крошка засохшего хлеба. Комнату явно использовали нечасто. И здесь точно не было терминала выхода.

— Можно попросить снять мешок? — сказал Харпад. — Все, что я увижу, и так унесу с собой в могилу.

Шаги приблизились, и нюхача ослепил свет. Он зажмурился. Лампа на потолке была неяркой, поэтому он быстро заметил силуэт в экранированном шлеме — это был не элиминатор.