При этих словах в руках Манфреда тут же возникла корона, на которой мировой судья велел каждому свидетелю поклясться.

– Итак. Начнем в хронологическом порядке, – предложил Тибо. – Здесь находится бортовой врач «Изабеллы», судна, на котором господин Корбьер провел девятнадцать месяцев в роли фельдшера.

По знаку короля Микроб вышел вперед. Долгое время он был самым суровым критиком всего, что делал Лукас, и Тибо приготовился держать его в узде.

– Мик… э-э, Мариус, вы можете подтвердить, что на море из-за вахт фельдшеру нередко случается работать в одиночку?

– Да, сир, так точно. Доктору тоже надо когда-то вздремнуть.

– И не могли бы вы описать нам, какие проблемы со здоровьем обычно возникают у моряков?

– Да, сир. Порезы, переломы, вывихи, смещения суставов, грыжи, зубные нарывы, обморожения, ожоги, различные инфекции, кожные болезни, обезвоживание, разрывы мышц и сухожилий, запоры, вздутие…

– В общем, полный набор, – прервал его Превер. – И кандидат справлялся со своими обязанностями во всех этих сферах?

– Должен признать, что да, доктор, – уступил Микроб, поправляя очки на крючковатом носу.

– Адмирал Дорек также может это подтвердить, – прибавил Тибо. – Он руководил экипажем. Адмирал?

Адмирал пригладил лысину. Он бесконечно долго смотрел на Лукаса, не говоря ни слова. Тибо уже начал жалеть, что призвал его в свидетели, но тут адмирал заговорил:

– Корбьер был образцовым фельдшером. Да, всем фельдшерам в пример. Да к тому же всегда являлся по первому зову, великолепно орудовал шваброй, неплохо шил, ловко обращался со шкивами и хорошо следил за парусами.

– Спасибо, адмирал, – сказал Тибо. – Еще он, кажется, реанимировал тонувшего.

Это воспоминание, видимо, было приятным, потому что адмирал вспомнил все в деталях:

– Да, сир, все верно. Спас Марселина, марсового с фок-мачты. Фельдшер Корбьер откачивал его на дне шлюпки. Я наблюдал за ним с борта. Потом я отдал свою каюту юнге, она была вся мокрая.

– Все правильно, – кивнул Тибо. – Нужно также упомянуть, что кандидат производил ампутацию кисти руки.

– Ампутацию? – воскликнули Плутиш и Фуфелье.

– Дальше некуда! – присоединился Рикар.

– Лихо… – присвистнул Превер, дивясь кандидату все больше. – И кто же поручил ему такую операцию?

Микроб колебался: ему не хотелось говорить о поносе, из-за которого он был прикован к ведру. Вообще-то, он до сих пор не мог спокойно спать из-за того случая с гангреной.