Впервые за много лет он увидел, как его верный гладиус, словно живой, выскакивает из руки, и, крутанувшись в солнечных лучах, от чего его клинок на миг стал похож на сверкающий веер, падает за пять шагов от своего хозяина. Если бы Луций собирался его убить, он мог бы сделать это раз десять, потому что Рарок застыл, хлопая глазами и с открытым ртом на целых четыре секунды!

Но вместо этого Луций вложил меч в ножны и пошёл в том направлении, где, по его мнению, должна была быть Леса. Впрочем, шагов через пятнадцать он остановился и оглянулся с красноречивым выражением – «Ну, ты идёшь или как?» Его вчерашнему наставнику и покровителю ничего не оставалось, как подобрать свой меч, подхватить пожитки и последовать за своим учеником.

Они дошли до развилки дороги, где она разделялась на ту, которая вела к военной базе и ту, что сворачивала на юго-запад, сразу же превращаясь из мощёной в просёлочную. Луций потоптался здесь немного и зашагал по этой сельской дороге. Рарок при этом почувствовал спятившим не его, а себя, но всё же пошёл следом, ведь объясниться всё равно не получилось бы.

Они шли меж созревающих садов и полей, мимо пустых огороженных пастбищ. И они дошли-таки до первой оставленной людьми фермы. Здесь явно кто-то побывал до них, поскольку загон для скота и кладовые были выметены начисто.

Тем не менее, Рарок вторгся в шкафы с одеждой в поисках чего-нибудь приличного для своего странного друга, который сам почему-то не спешил побеспокоиться об этом. Когда гладиатор с триумфом вошёл в зал, таща ворох одежды и почти новые сапоги, он застал Луция на коленях, рассматривающего что-то на полу.

Сгрузив свою поклажу на круглый стол, стоявший посреди комнаты, Рарок наклонился, чтобы посмотреть, что там такое нашёл его подопечный, и увидел несколько следов маленьких босых ног, оставленных в успевшей накопиться без хозяев пыли. Луций рассматривал их с выражением, которое представляло нечто среднее между тем, какое бывает у гончей, взявшей след и тем, с каким религиозный фанатик взирает на своего кумира.

Подняв на гладиатора совершенно счастливые глаза, мальчик произнёс с чувством:

– Леса!

Рарок возвёл очи горе. Нет, вообще-то, размер совпадал, но заявлять, что это именно её следы с такой уверенностью… Но, если это и впрямь Леса, то, что она здесь забыла? Тем не менее, он не стал разубеждать восторженного Луция, да и с какой стати? Мальчишка не был следопытом, но и Рарок тоже им не был. Эти следы могли с равным успехом принадлежать Лесе или какой-нибудь деревенской девчонке.