– Тсс, – Самира выразительно показала глазами на Тора. – Некоторые присутствующие не особые поклонники моего отца и его детей.

– Некоторые присутствующие храпят как бензопила.

– И всё равно… – Она разглядывала свою руку так пристально, будто хотела убедиться, что кисть не изменилась. – Я поклялась себе не менять облик, а сама за эту неделю превращалась дважды. Первый раз… понимаешь, на Мировом Древе на нас напал олень. Я превратилась в олениху и отвлекла его, чтобы дать Хэртстоуну унести ноги. Не думаю, что у меня был выбор.

Я кивнул:

– А второй раз ты превратилась в слепня, чтобы спасти Блитцена. Оба раза у тебя была очень веская причина. Кроме того, менять облик – это же очень крутая способность. Почему ты не хочешь использовать её?

В свете костра её глаза казались почти такими же красными, как у Сурта.

– Магнус, способности оборотня – это не то же самое, что мой волшебный хиджаб. Когда я превращаюсь, то меняюсь не только внешне. Это меняет меня саму. Каждый раз я чувствую… чувствую, как отцовская наследственность пытается взять надо мной власть. Он изменчивый, непредсказуемый, коварный – я не хочу стать такой же.

Я махнул рукой в сторону Тора:

– А представь, что твоим папой был бы он – пердящий великан с бородой, залитой козлиным жиром, и с татуировками по всему телу. И все в Вальгалле обожали бы тебя.

Я видел, что она с трудом сдержала улыбку:

– Ай-ай-ай, Магнус, как ты можешь – Тор очень важный бог.

– Не сомневаюсь. Фрейр вроде тоже важный, но я его в глаза не видел. Твой папа, по крайней мере, не лишён некоторого обаяния и чувства юмора. Может, он и социопат, но…

– Погоди, – встревожилась Сэм. – Ты что, встречался с ним?

– Я… я как раз собирался об этом рассказать, разве нет? На самом деле он являлся мне в нескольких почти предсмертных видениях. – И я рассказал Самире о своих снах: о том, как Локи предупреждал меня, что он сулил и как подбивал отдать меч дяде Рэндольфу и забыть про квест.

Сэм молча слушала. Я мог только гадать, что она испытывала при этом: злость, потрясение или и то и другое.

– Скажи, – проговорила она, когда я закончил, – ты не рассказывал мне этого раньше, потому что не доверял?

– Сначала – да. А потом… Понимаешь, я просто не знал, как поступить. Твой папа умеет посеять сомнения.

Она бросила в огонь прутик и стала смотреть, как он горит.

– Делать то, что предлагает мой отец, нельзя, что бы он там ни обещал. Меч нам ещё пригодится, нам ведь предстоит встретиться с Суртом.

Я вспомнил пылающий трон из своего сна, чёрное лицо в клубах дыма, голос, гудящий как огнемёт: «ТЫ И ТВОИ ДРУЗЬЯ ПОСЛУЖИТЕ МНЕ РАСТОПКОЙ. ОТ ТЕБЯ ВОЗГОРИТСЯ ТО ПЛАМЯ, ЧТО ИСПЕПЕЛИТ ДЕВЯТЬ МИРОВ ДОТЛА».