— Может, на ночь здесь останемся? — предложила Итина, глядя в потолок. — У меня всё онемело и ничего не шевелится. Я даже не чувствую, что пол жёсткий. А до дома ещё дойти надо…

— Нас бросят на передовую, — некстати буркнул Ортей — негромко, но услышали все. — На следующем же задании. Будем приманкой. План выгорит — выживем. Провалится — все подохнем.

— Откуда знаешь? — Ильдан рывком поднялся с пола.

Куратор обвёл семью мутным взглядом. Он сидел на полу, привалившись к стене; руки опирались на задранные колени, а кисти безжизненно свисали. Что-то в его лице — нездоровая ли желтизна, растрёпанные, давно не стриженные волосы или темнота в глубине глаз — навели Марка на мысль, что он на грани, что он смертельно устал и вот-вот сорвётся.

— Знаю, — просто ответил он, помолчав.

— Да нет, — нервно усмехнулась Азира, тоже принимая вертикальное положение. — Быть не может, Орт. С семьёй, со студентами не могут так поступить…

— Они уже поступали, — Марк высказал наконец то, что давно вертелось на уме. — В Осе. У нашего каранта было как минимум три шанса полностью погибнуть. Спасали случайные…

— Ты совсем рехнулась? — рявкнул Ортей; Марк подпрыгнул и не сразу понял, что куратор обращается не к нему — злобный взгляд был направлен на Виольну. — Давай, повтори громко, что только что сказала. Чтобы они слышали.

— Она молчала, Орт, — укоризненно произнёс Ильдан.

— Молчала, конечно, — с издёвкой ухмыльнулся куратор. — Она вообще ни при чём. Губы сами двигались, да, Ольна?

Рубра подняла голову с колен, откинула назад рыжие кудрявые волосы и мрачно уставилась на него.

— Скажешь вслух? — прошипел Ортей. — Или мне это сделать?

— «Лучше бы все погибли», говорю, — буркнула девушка. — Доволен? И я правда так считаю. Лучше бы.

Она уронила голову обратно на колени. Шестые отводили взгляды. Казалось невероятным, что всего несколько минут назад в семье царило мирное, усталое блаженство.

— Заметьте, ей уже недостаточно мечтать о собственной смерти! — поднял вверх указательный палец Ортей. — Ей уже наших хочется.

— Что ты несёшь, Орт, — побледнела Азира. — Не надо…

— Что «не надо»? — перебил куратор. — Не надо обижать нашу и так душевно раненую, нежную девочку, потерявшую кнотис? Надо её лелеять, оберегать? А то ещё — не дайте боги — у неё появятся нехорошие мысли? Поздно — она всё это время только об этом и думает!

— Кодекс, — напомнил Марк, сверля глазами старшего — нельзя же быть настолько бесцеремонным!

— …К чёрту твой кодекс, парень. Я не хочу и не буду игнорировать эту мерзость. Чтоб вы были в курсе, шестые, если вам вдруг скучно станет — мысли о самоубийстве приносят, оказывается, массу удовольствия! Но не мысли о собственной смерти — а о вашей на неё реакции…