Бастиан закончил свое выступление, но толпа молчала, переваривая услышанное, а равным образом и увиденное. В головах буйных вояк не укладывалась, не усаживалась, не умещалась полученная информация.

Вместо того чтобы вернуться и продолжить с ними путь в Реймс, Пипин зачем-то мчался с Гизеллой и юным Дагобертом в монастырь Святого Эржена, дабы там объявить о помолвке?! При этом сестра его, Брунгильда, известная во франкских землях предводительница вооруженных отрядов, яростная в бою и славящаяся до крайности мерзким нравом, вдруг объявлялась коварным врагом, злоумышлявшим против короны, затевавшим кровавые убийства кесаря Дагоберта с его семьей и самого Пипина!..

Все это казалось баронам, их воинам, свободным франкам, а возможно, даже их собакам, вестью, лишенной какой бы то ни было логики! Конечно, ни о какой логике, этой продажной девке рабовладельчества, бароны никогда и слыхом не слыхивали, однако нутром чуяли, — где-то что-то тут не так!

Как обычно бывает в подобных случаях, все необъяснимое, казалось им, таит угрожающий смысл, о котором и гадать не стоит. И сам выйдешь целее, и ближним спокойнее.

Но все же невнятное бурление и возбужденные разговоры в караване, ставшем лагерем на лугу близ дороги, продолжались до самого рассвета. Когда же наступило утро и солнце озарило лес и затуманенные ночным бдением головы, люди оружия подкрепились, чем бог послал, и начали седлать коней, приводить в порядок мозги и готовиться к походу. Правда, все еще не ясно было, куда и зачем, но не стоять же на лугу до второго пришествия?!

Тем временем по старому римскому тракту к Реймсу потянулись крестьянские возы, и купцы, сбившись в охраняемые караваны, направились вдаль по своим торговым делам.

И уже очень скоро до лагеря докатилось известие, что намедни, ближе к вечеру, могущественный Пипин Геристальский с небольшой свитой приехал в монастырь Святого Эржена, и там, в храме, было совершено некое таинственное действо, после коего обитель получила богатейшие дары, а сам отец-настоятель был пожалован епископом. С каждой минутой слухи росли, крепли и обрастали новыми и новыми цветистыми деталями. Среди баронов все увереннее слышались голоса о том, что уж точно Пипину виднее и, несомненно, хитрость удумана им неспроста, и что им тоже следует ехать и присягать молодому Дагоберту. Вот только беда — непонятно, куда, собственно, ехать и где искать нового повелителя франков!

Пока длились споры, пока собирались в путь-дорогу обескураженные бароны, до импровизированного лагеря докатился новый слух: отряд госпожи Брунгильды движется к Реймсу, и по всему видать, что она крайне не в духе.