— Где атаман Сим? — Я нащупала нужное имя. Осторожно глянула на Иржи, который, оказывается, всё это время веселился от души и даже подхихикивал, наблюдая не меня, а людей у меня за спиной. С чего бы? — Так. Надо подумать. Сим был с Кузей, с Ариной и прочими… Нет, стоп. Он был там, — я ткнула рукой на север, где мне представлялся этот самый север. — И должен был быстро попасть туда, к Самаху. Из-за ведьм. А я должна была медленно по реке доплыть в руки к этим самым ведьмам, чтобы их поймали на меня, как большую рыбу на вкусную для нее наживку.

— Сим, скорее всего, встретит нас в ночи, если он способен стоять на ногах, — пообещал Иржи и шевельнул повод. Вороной встрепенулся, гордо поставил голову, напружинился, стараясь показать себя — и сделал первый шаг. Он знал, что возглавляет поход. Для него это было важно… куда важнее, чем для седока. — Все отчие ходят по краю. Но Сим ближе прочих к пропасти. Я родился в лесах севера и однажды возжелал высокой доли. Лет в семь, — Иржи покосился на меня с отчетливой усмешкой. — Пошел к боговерам. Где я жил, их так звали. Девять лет извел, чуть горб не нажил. Выучил письмо и речь предков, чтобы понять их мудрость. Выучил книги. Три, которые особенно берегли и передавали из памяти в память. У стен Пуша, было дело, я сорвал голос, насаждая учение десяти заповедей. Ворота не открылись, и я пошел в степь, где нет стен и ворот…

Как же было приятно и уютно слушать Иржи. И голос, и сам рассказ…

Мой старый скакун брел, не поднимал головы и не прибавлял ход. Я была ему благодарна, хотя понимала, его заслуги нет, темп движения задает Иржи. Было немножко смешно сидеть в седле — привязаной. Хотя… Если меня не привязать, сползу. Сил-то нет. Если привязать, буду держаться, но только пока мы двигаемся тише тихого. О чем я думаю! Глупости, мелочь.

Этот Иржи… Он слишком мил и приветлив. Он располагает к себе каждым взглядом и вздохом. Еще и особенный голос. Если бы пахло лавандой… Но пахнет горькой полынью. А еще пылью и слегка, едва уловимо — духотой. Неужели можно так тонко спрятать влияние? Если да, от меня одной — или вообще от всех вокруг? Глупости! Иржи не принуждал меня относиться к нему по-особенному. И на откровенность не подталкивал. Разве что помог выбраться из затянувшегося кошмара наяву. Но это было мне же в пользу.

Наклоняюсь в его сторону и делаю страшные глаза. Иржи от души веселится, повторяет мое нелепое выражение и тоже наклоняется. Мы почти столкнулись носами!

— Что? — шепчет он, поймав мое намерение устроить тайну на пустом месте.