Очень страшно сидеть на скамейке, насквозь пропитанной прошлым. Вокруг густеет туман, и это сполна отражает мое настоящее и особенно будущее. Я осталась одна во всех мирах, сколько их есть. Нет мне дома. Так холодно…

— Эли!

Я вздрогнула и подняла голову.

Отчего-то я вижу серебро луны в глазах Мая, хотя он собой заслонил этот кропов гвоздь в ночном небе. Волосы у Мая совсем белые, и после шага невесть откуда они еще не улеглись. Сплошное сияние вокруг головы.

Май протянул руку и раскрыл ладонь. Там — одна крохотная веточка лаванды. Приволок с юга степи. Там уже лето… Я взяла лаванду, сунула в волосы, за ухо. Вцепилась в руку Мая и рывком встала, потому что он потянул к себе. Нахмурился и старательно поцеловал в лоб.

— Эли…

Серебряные глаза уже смотрят вдаль, глубоко в зрачках пляшут нездешние молнии. Там, наверное, гроза. Там люди ждут помощи…

Я вцепилась в легкую руку еще крепче, чтобы он не вздумал уйти один. И мы шагнули.

Сразу навалился грохот, рвущий перепонки, сплошной поток ливня ударил наотмашь, злой ветер подсек и повалил на колени.

Ослепительный косматый шар с трескучим, смертоносным шелестом катился по степи, ближе и ближе. Он выжигал широкую полосу, расплескивал сгустки сияния во все стороны. Обращалась в пепел трава, плавился и со щелчками слоился камень, мгновенно сох и вспыхивал войлок юрт. Шар почти подмял крайнюю, когда Май вскинул руку и с видимым усилием отодвинул ладонью воздух. Шар вдали заколебался и замедлил движение. Сделался больше, плющась о невидимую преграду, растекаясь по ней. Несколько обычных молний вгрызлись в степь так близко, что особенный запах грозы стал острым, резким. Он перехватывал и жег горло.

Май встряхнулся, продолжая держать напряженной рукой грозу, чуть ссутулился и побрел навстречу ветру, чтобы оставить всех, кого спасает, за спиной. А я огляделась, еще не понимая ничего. Метались скакуны, люди боя сновали туда-сюда, вроде бы осознанно. Выли и ползли, вжимаясь в траву, те, кто не осилил страх или был ранен. Я нагнулась к ближнему, осмотрела его руку.

— Так себе ожог, не ори, не маленький! — гаркнула ему в ухо.

Выпрямилась, ладонью согнала воду с волос и лица. Побежала к выгоревшей юрте. Трое уже умерли, двое были совсем плохи. Удар молнии обычному человеку — не диагноз, а приговор. Пока я реанимировала, меня заметили. Муравьи практичны. Так что меня ни о чем не спросили, зато сразу приволокли пять полутрупов. А после добавили еще десяток больных с сомнительным прогнозом выживаемости…

Понятия не имею, когда закончилась гроза. Я заметила, что волосы высохли. И еще ветер унялся, не бьет в лицо.