Звезды сверху сияли ярко. Вдали серебрилась вода и горели огни в бухте. Мерное стрекотание ночных бабочек успокаивало, и Коста притих, впитывая окружающую его красоту.

Если бы можно было поймать мгновение и запечатлеть. Сжать кулак, в котором внутри — запахи ночных цветов, тишина, черные облака, серебро светила, и тоска, которая давит грудь. И вылить все это на лист, не расплескав ни капли. Если бы он мог…

— Успокойся! Я сказал успокойся, Хо! — голоса раздались на дорожке, поворачивающей прямо к дому.

— О, ты не боишься звать меня по имени? — Коста услышал голос мастера — опять пил! И ниже распластался по крыше, чтобы не заметили. — А я думал… ик… всё, все изменилось за последние десять зим

— Изменилось. Ты даже не представляешь как…

— Не представляю? Представляю! Во что вы превратили… превратили… — мастер задохнулся. — … все, во что мы верили, «восьмой», все, ради чего боролись…вы стали такими же!

Восьмой?

— Это такие времена, — зашептал голос в ответ, — мы просто вынуждены защищаться…

— Но не так же! Не такими же методами! — тень мастера Хо качнулась, и он почти рухнул на бок.

— Мы вынуждены защищаться, — повторил тот, кого назвали «восьмым». — Кланы десять зим назад и кланы на совете сейчас — это две разные вещи. Они подмяли бы нас, и с удовольствием разделили бы земли… Знаешь, сколько с нашего потока осталось? Знаешь? Четверо! Ты, я, шестой и двенадцатый! Троих положили за последнюю зиму. Из младших — не осталось никого из второго, а из последнего, — «восьмой» отчетливо скрипнул зубами. — Мальчишки, совсем мальчишки, они даже не успели ничего — нашли всех… каждого… Тебе сказать, что кланы делают с исходниками?

— Ты думаешь я не знаю?

— Не знаешь, иначе не говорил бы так… Я учил каждого из них, — шепот больше напоминал крик. — Каждого! Сидел рядом, когда они метались в бреду после испытаний, вкладывал в их головы все, что мог, все, что знал… но этого мало! Этого всегда мало! Как ты орал, когда узнал про своего птенца? Будь у тебя сила, да ты вызвал бы «шестого» несмотря на запрет Магистра…

— Нет…

— Вызвал бы… а у меня птенцов двадцать… я растил их почти десять зим… ставил на крыло, учил летать, прятаться… и никого… никого нет, ты слышишь, Хо?!

— Я думал, я отслужил свое, отдал все что мог, — тень от пустого рукава взметнулась вверх. — Думал, вернусь и буду учить… учеников… и что теперь? Как теперь… если всё, во что я верил оказалось прахом?