Коста прищурился — пацан встал вполоборота — точно!

Пройдоха с рынка, из за которого его избила троица в проулке! Псаки этого рыжего побери!

— Храм сегодня закрыт… закрыт… — выгонял всех за ограду храма жрец в оранжевом. — Нет, еды нет… нет сегодня не будет… нет, не подаем сегодня и завтра… Высокие господа посетят храм, нам не нужны здесь попрошайки… возвращайтесь через полдекады… храм закрыт…

— Да я умру от голода через два дня!!!

— Великий завещал делиться! Пусть господа поделятся!

Очередь начала роптать, рыжий рябой мальчишка начал ругаться, пытаясь прорваться внутрь, но его отшвырнули на землю.

— Хоть булочку… хоть крошечку… хоть рисинку!!!

— Храм закрыт для посещений!

Всех вытолкали за ограду и на входе заднего двора встали два дюжих жреца, сложив руки на груди.

Коста потратил время зря — или за ним передумали следить, или сегодня “серые” решили здесь не появляться. Он проверил все входы издали, и, покрутившись, отправился обратно.

***

Побережье, пристань

Рыжий пройдоха — рыдал. Так громко, что взлетели испуганные чайки с края пристани.

Хотя Коста был уверен, что ещё пару мгновений назад никого не было ни впереди него ни позади, но — миг, и рябой воришка с рынка уже стоит перед ним, покачиваясь на узкой кромке, то и дело норовя свалиться в море.

— За что, Великий! За что ты покинул меня! — рыдал мальчишка, воздевая кулаки к небу. — За что мне выпала такая доля! — он заламывал руки, поглощенный горем. — Если я никому не нужен в этом мире… Если я … не нужен даже Великому, я не хочу жить! Я — недостоин! — проорал он с такой силой, что Коста — вздрогнул. — Прощай! О, несправедливый мир! Прощай! — прокричал мальчишка, и… прежде, чем Коста успел выдохнуть — сиганул прямо с пристани головой вниз.

Бульк.