Это было сказано Настасье, которая пыталась перебраться через стекло босиком. Настасья терпеть не могла, когда ей говорят, что делать, а чего не делать.

– «Поучайте своих паучат!» – говорил Толстому Достоевский в третьем томе «Мёртвых душ», – недовольно заявила она стожару, но туфли всё-таки надела.

За стеклянной дверью обнаружилась кухня. Над плитой панически метались две пустые кастрюли. Из третьей кастрюли, стоящей на плите, медленнно выползала каша. На полу было уже целое озеро этой каши. Ева моментально провалилась в неё до колена. Каша была тёплая. Набивалась в туфли и в носки! Пфуй!

Настасья, тоже провалившаяся в кашу, тихо выругалась. А вот Бермята посмеивался.

– Манная! – сказал он, попробовав её. – С маслицем! А между прочим, такие волшебные горшочки под строгим запретом. Убоись!

– Почему? – спросила Ева.

– Как это почему? Забудешь отводящие слова произнести – и будет варить, пока в мире манка не закончится. Лет так пять назад весь Невский магспект залило потоком каши. Машины все в каше утопали, дома этажа до второго… Люди сидели на козырьках подъездов и лопали кашу… Хорошо ещё, что с телевидением у нас лучшие зомбомаги работают. Умеют объяснить популярно. Мол, товарищи заурядцы, причин для паники нет! Колония редких балтийских водорослей, питательная среда и тёплый год. Учёные берут пробы грунта, а пока кушайте на здоровье! Не станешь же объяснять, что бабулька-ведьма кастрюлю на ночь с плиты не убрала…

За кухней была маленькая комнатка. Утопая в каше, стожар распахнул деревянную дверь с пупырышками старой краски. За дверью обнаружилась маленькая комната без окон. Стул, стол, ещё какие-то мелочи – вот, собственно, и всё.

Слизывая с пальцев кашу, Настасья боком втиснулась в комнату. Туфля у неё теперь была только на правой ноге. Туфля с левой ноги утонула в каше, и Настасья понятия не имела, как её выуживать. И уж конечно, виноват во всём был… гм… Бермята. Именно на него Настасья поглядывала сердито. Вообще разумнее было злиться на Филата, но у женщин всегда больше виноват тот, кто их любит. На других обижаться не так интересно.

На стене висела фотография пожилого усатого мужчины – отца или деда хозяйки. Некоторое время Настасья внимательно разглядывала фотографии. Затем качнула одну пальцем. Фото качнулось, но… не упало. Девушка дотронулась до второго. Теперь пришли в движение уже два фото… третье, появившееся под ним, опять же не упало… Настасья коснулась третьего, но оно тоже оказалось не последним… Фотографии мотались, совершенно друг другу не мешая, но изредка накладывались друг на друга.