Стожар делал на стенах отметки мелом. Просто первый, первый со штрихом, первый с двумя штрихами… с тремя… потом второй со штрихом… и так до бесконечности. Его жёсткие брови торчали как колючки у сердитого ёжика.

В рукаве у Евы зашевелился котошмель. Вылез и, цепляясь коготками, вскарабкался на плечо. Отряхнулся, принюхался, прогрел крылышки и деловито полетел, держась вдоль стены. Ева помчалась за ним. За Евой спешили стожар и Бермята. Настасья крупно и недовольно шагала, переступая сразу через две ступени. Шла босиком. Туфли продолжала держать в руках.

Изредка котошмель зависал у стен. В одном из таких мест Ева увидела высохшую, похожую на янтарь каплю рыжья. Котошмель обнюхал её, пребывая в сомнении, но внезапно сорвался и быстро полетел дальше. У двери с утеплителем он сделал круг и вдруг повис на ней, вцепившись когтями. Выглядела дверь неважно. Утеплитель торчал клочьями. Кажется, котошмель был не первым, кто её раздирал.

На створке двери Ева разглядела крупную каплю. Несколько секунд она смотрела на неё, пытаясь понять, что это: рыжьё или зелень? По цвету капля напоминала рыжьё, но более тёмное. Котошмель вскарабкался к капле, внимательно её обнюхал и почти мгновенно втянул её в себя. По тому, как быстро это произошло, Ева заключила, что капля совсем свежая. С высохшими каплями ему приходилось возиться куда как дольше.

То приподнимаясь на цыпочки, то приседая, стожар заскользил взглядом по двери, проверяя, нет ли где защитных рун. Ева с трудом его узнавала. Это был какой-то другой Филат. Лицо без выражения, очень собранное. Речь же звучала так, словно он в треть голоса учил роль.

– Я иду первым! – сказал он Бермяте. – Вы за мной, но не раньше, чем я подам знак!.. И последний вошедший пусть закроет дверь! Чем позже гарпии сюда нагрянут, тем лучше!

Филат толкнул дверь. Коридорчик был заваленный, старушечий. Сапоги-самоходки, вёдра с высохшей рассадой не-пойми-чего, растрёпанная метла с самодельным пропеллером, какие-то древние плащи-невидимки. Магия из них со временем выветрилась, и теперь плащи стали вполне себе различимы, просто приобрели размытые очертания. Кроме того, с каждого плаща натекло немало воды. Это были магтербургские плащи – они отдавали дожди, которые впитали в себя за все столетия, когда были новыми и магия в них была сильна.

– Тут явно живёт ведьма… Надеюсь, её нет дома! Пожилые ведьмы обычно очень капризны! – сказал Филат и в тот же миг наступил на грабли, сильно ударившие его по лбу.

– Классика жанра! Не говори о женщине плохо в её собственном доме… – сказал он, потирая лоб.