Едва Ева взяла её, как пиявка обвила ей палец. Ева попыталась сорвать её. Бесполезно. Палец словно сковало стальной полосой. Такую не сдёрнешь, разве что вместе с костью.

– Не бойся, Дедятка! – успокоила её бывшая русалка. – Коснись пиявки в узкой части и решительно три пальцами! Ещё решительнее! Она так не любит… Видишь, разжалась! А теперь посади её на пуповину баранцу! Она обовьёт её и остановит кровь!

С пиявкой в руках Ева послушно шагнула к клетке. Баранец, резко шарахнувшись от неё, врезался в стенку. Клетка покачнулась. Ева остановилась, сама испуганная ничуть не меньше. Попыталась сказать баранцу что-то успокаивающее, но замолчала уже после двух фраз. Голос был какой-то прыгающий, врущий. Голос предателя. Магические звери на такие не реагируют.

Пламмель удивлённо присвистнул, зато Белава неудаче Евы обрадовалась.

– Вот! Что я говорила! У Дедятки тоже ничего не получилось! И нечего было на меня орать! – с торжеством воскликнула Белава.

Жижа в ванне шевельнулась и, нарушив все законы тяготения, взвилась фонтаном. Вокруг что-то неуловимо изменилось. Мир стал противнее. Ева почувствовала страшную вонь. Только что обоняние её было забито, а тут вонь нахлынула опять. Ева удивилась этому, но тотчас разобралась, в чём дело. Фазаноль перестал к ней примешиваться, потому что сообразил, что иначе баранец и Еву не подпустит к себе. И в этом Ева увидела свой шанс. Пока она будет рядом с баранцом – зловонная жижа не подслушает её мыслей. И Ева шагнула к клетке. Баранец опять отпрянул, но уже не с таким ужасом, как прежде.

– Я просто осмотрю рану. Хорошо? А потом уже определим, как быть… – пообещала Ева. – Она подбирала слова тщательно, будто баранец мог понимать человеческую речь. Слова – продолжение мысли, мысли – продолжение чувств, чувства – от движения сердца. Пока она себе верит – и баранец ей верит. – Я понимаю, тебе паршиво! Сидишь в клетке. Всего боишься, всё незнакомое, заперли. Мне тоже паршиво! Я тут тоже как в клетке. Вокруг какие-то хмыри!

Белава оскорблённо фыркнула, приняв «хмырей» на свой счёт. Дверца клетки была на замке, но Пламмель издали махнул рукой, и замок, расплавившись, стёк жидким металлом. Ага! Нервничает Ясень Перец! Наверняка ведь можно было и проще снять. Ева потянула дверцу. У баранца дрожала задняя нога, но оливковые искры почти не сыпались. Ева понадеялась, что он её всё-таки подпустит.

Она уверенно сделала шаг, но баранец внезапно подскочил, врезался спиной в крышу клетки и уставился на что-то позади Евы. Ева повернулась и увидела, что стена раскалывается длинным зигзагом. В разрез осторожно, чтобы не обжечься, протиснулся стожар. На плечах у него сидел малютка Груня, сжимая в руке поводок глухо клокотавшего Лайлапа.