– Баин, а где твоя форма? – н-да, зеленая скатерть с кисточками не очень похожа на уставную одежду.

– Кто-то упер на память, – фыркнула она.

Здесь они были, все, кроме кэпа. Все девятнадцать человек из последней капсулы.

– Ребята, эасцы смылись. Корабль гибнет. Похоже, стрелять в него прекратили, но то и дело что-то взрывается. Наверное, топливо детонирует. Надо попробовать уйти. Найдите спасательную капсулу, а я поищу кэпа.

Если сумею дойти до центральной рубки, добавила она про себя. Может, ее и нет уже. Судя по горящим там и сям сигналам разгерметизации – эасец хоть и не видел, но объяснил, что означают эти красные треугольные огоньки, – многие отсеки просто поотрывало от остова.

Все же они добрались. Сначала до аварийных комплектов и вакуумных скафандров. Баин еще пришлось напяливать на ослепшего пилота скафандр – сам он вообще ничего не мог, пытался застегнуть на ощупь, но руки дрожали. Должно быть, он загибался от боли, потому и слегка неадекватен был, но Баин бесило торможение эасца. Оставалось лишь надеяться, что, если ему приспичит в туалет, он как-нибудь справится сам. Вытирать этому козлу задницу она не будет. Даже если он посулит ей самое дорогое – деньги.

Капитан Миленич действительно был в рубке. Сидел в кресле и с какой-то философской грустью смотрел на уцелевшие экраны сквозь кровавую корку на лице. Руки его были связаны за спиной и прикручены к креслу. А из расстегнутых брюк торчало немаленькое хозяйство, всем эасцам на зависть. Баин сперва оторопела, а потом истерически рассмеялась.

– Кэп, что они с вами делали? – фантазия тут же нарисовала совершенно неправдоподобную картинку, она схватилась за живот и расхохоталась еще громче.

Миленич посмотрел на старшего навигатора Тастекей с выражением мировой скорби.

– Застегнуть? – догадалась она.

– Нет, – пробубнил он, стараясь не размыкать губ и вообще поменьше двигать мышцами лица, но при этом донести сарказм, – поцеловать!

Сам воздух главного зала генштаба был пронизан напряжением. Экраны по стенам, сводки событий. Люди за компьютерами, контролирующими оборонные системы, люди за установками связи. Кардинал Натта со взглядом, устремленным к чему-то невидимому, шепчущий молитву. И Салима – одиноким столбиком посреди зала. Ей предлагали кресло, но при попытке сесть подкатывала тошнота.

Дверь распахнулась перед стремительно вошедшим Гржельчиком. Адмирал был небрит и помят – то ли со сна, то ли с похмелья, приводить себя в порядок времени не осталось. Но отрапортовал четко:

– Салима ханум, по вашему приказанию контр-адмирал Йозеф Гржельчик…