Матушку?

Вот уж точно не долетит, а если и вдруг… матушка не признает нетрадиционных методов магического искусства, полагая, что сила исключительно в науке. Нет, ей бесполезно.

Николаеву?

Или… ведь можно пожелать, и лепесток выведет её, Оленьку, из лесу. И почему она медлит?

— Найди того мальчика, о котором они говорили, — произнесла Оленька шепотом. А потом добавила. — Пожалуйста…

…она вовсе не воительница, и вообще трусиха.

Где-то в глубине леса ухнула сова, наверное, потешаясь над Оленькой. Но лепестки закрутились, завертелись и полетели куда-то влево. А Оленька… она не воительница.

Ведьма.

На редкость бездарная и к высоким материям не способная. Пускай себе. Зато вот… зато она успеет вовремя. Ведь если иначе, то точно не успела бы.

Пока бы выбралась.

Пока отыскала кого-то, кто бы поверил, пока… нет, так оно вернее.

Я очнулась возле бочага.

Я просто открыла глаза и увидала черную-черную воду, которая не отражала лунный свет, как и вообще ничего. Я смотрела в эту черноту и думала, что если заглянуть в неё, то увижу, что было дальше.

Я бы и заглянула.

— Не шевелись, — сказали шепотом.

Тогда-то я и поняла, что меня держат. Мягко. Осторожно. Крепко. Захочешь — не вырвешься.

— Теперь отступаем. Осторожно. Берега тут скользкие.

И Николаев потянул меня за собой. А я… я потянулась. Правда, не сводя взгляда с непроглядной этой черноты, которая защищала… что?

Мое?

Мое. Определенно, что бы там ни было, оно принадлежало мне.