— Дыши глубже. И спокойнее. Можешь считать про себя. Лучше, если по нисходящей и от тысячи.

— Почему? — говорить было тяжело.

Но стоило произнести слово, и полегчало. Боги… мое? Нет уж, я не хочу, чтобы оно моим было.

— Потому что так больше внимания требуется. А чем сильнее разум занят какой-то задачей, тем сложнее его зацепить. Давай, аккуратно.

Я аккуратно.

Мы медленно пятились от бочага, который… который позволил мне отступить. Сейчас. Но он всенепременно позовет вновь, и я приду.

— Мне страшно, — сказала я, потому что считать никак не получалось, я сбилась на первой же сотне. — Как я вообще здесь оказалась?

Я ведь дома была!

— Понятия не имею, — честно ответил Николаев и рук не разжал.

Так мы и пятились, шаг за шагом, шаг за… пока не допятились настолько, что проклятый бочаг вообще исчез в зарослях чего-то там. Правда, ощущение моей с ним связи никуда-то не подевалось, но с ощущением уже можно жить.

— Я тоже… понятия не имею.

— Верю.

— Я дома была.

Некромант перестал пятиться, но рук все одно не разжал.

— У нас там пожар случился. Скорее всего, подожгли… дома подожгли. Два, — я подняла руку и пальцами показала, что домов и вправду было два. — Сгорели мигом, хотя феникс потушил… если бы не потушил, занялись бы и прочие.

— У вас и феникс тут есть?

— Тут чего только нет, — я нервно хохотнула. — А потом еще Ксюхе стало плохо. Она водяной крови, и стало быть, что-то с родниками. Игорек пошел смотреть, а мы водой отливали. Линка вообще сгинула куда-то. Такой бардак…

Я вывернулась, обернулась, глядя на человека, который не позволил мне шагнуть в темноту. А я бы шагнула. Всенепременно.

— Я… кое-что видела.

Стоять и обниматься… то есть, когда тебя обнимают, исключительно ради твоей безопасности, конечно, приятно, но немного неудобно. Потому что хочется обнять в ответ, но как-то неудобно. Там, дома, едва ли не катастрофа, а я обниматься с посторонним некромантом.