— Возьми, — бабушка растирает ветку пальцами, и полынная труха сыплется в ладони. — Закрой глаза.

— Зачем?

Она лишь качает головой.

Ягоды омелы, белые, маслянистые. Раздавишь такую, и потянется она соплей. Омелу не люблю. Паразит. Но следует признать, что сама по себе омела очень полезное растение.

— Надо, дорогая. Садись. Закрой глаза.

Я подчиняюсь.

И липкий сок омелы касается моего лба.

Бабушка рисует знаки…

…память.

Память — это сложно. Запутано. Бабушку помню. А маму… маму я не помню! И паника вновь накрывает меня с головой. Крылья подламываются, но мне опять не дают упасть.

— Тише…

— Я просто…

…мама закрывает глаза ладошкой, спасаясь от солнечного зайчика. Я смеюсь. У меня в руках круглое зеркальце, и я ловлю свет.

Это… смешно?

— Хватит, Маруся… — мама подхватывает меня на руки и кружит. — А ты тяжелой стала! Большой такой…

Она касается теплыми губами щеки и только потом меня отпускает.

— Собирай вещи, — говорит она. — Нам пора ехать.

И я бегу вприпрыжку. Я счастлива! Мама заберет меня к себе. И мы будем жить вдвоем! Только вдвоем! Она обещала. Давно, правда, но я ждала. И вот мама готова исполнить свое обещание.

У меня сумка.

Я пытаюсь понять, что именно надо сложить. Нет, бабушка уже положила и майки, и трусы, и даже платье, которое не новое, но для дома сойдет. А я смотрю и… почему-то страшно.