– Наверное, и так понятно, что я совсем не ожидал тебя здесь встретить, но ты кстати, – приветственно заговорил Дерэнт, а обыкновенная веселость его голоса пропала.

– У меня еще встреча, – ответил Лоренс и по лицу итальянца понял, что тот ему не верит. Последним вариантом провести остаток дня был мучительный вечер в его компании.

– Сегодня шеф готовил специально для Чевского. Ты же не откажешься от отличного ужина?

Лоренс нашел в себе скудные остатки поддельного дружелюбия и прошел вперед к столу, на который указал Дерэнт. Они сели друг напротив друга. Тень от низкого абажура очерчивала яркий круг над ними, и это освещение в сочетании с собранным видом итальянца напомнили Лоренсу атмосферу комнаты допросов в старых фильмах.

Подали топинамбур в качестве закуски, ризотто с мясом улиток и белое вино. Лицо Дерэнта смягчилось, но сквозь деланую собранность нерешительность задавать вопросы теперь чувствовалась сильнее.

– О чем ты хотел поговорить?

– Мне не с кем советоваться на подобные темы, – издалека начал итальянец, но этот мрачный грозовой горизонт Лоренс завидел по одному только павшему тону голоса, свойственному отчаянно страдающим мужчинам. – Дело в Ксави. Мне кажется, что со мной она несчастна.

– Она – избалованный ребенок и поэтому несчастна, – ответил он, отпив вина, и принялся за ризотто.

– Твоя сестра, – голос Дерэнта стал ломким, – столько говорила о тебе в последние дни в Италии. Я и не помню, чему она последний раз так сильно радовалась.

– Ксави почти не видит мать. Я приезжаю редко. Возможно, так выражается ее ностальгия по Франции и той жизни, которую она там оставила. Из ее рассказов я понял, что вы живете уединенно на юге Италии.

– В Сорренто. Она сама согласилась туда переехать. Сказала, что городок ей по душе.

– Тогда сейчас ты ее знаешь лучше, чем я.

– Расскажи, какой она была раньше, – попросил итальянец, взглянув на него с непривычной его темным южным глазам холодностью.

– Она любила развлечения и бесконечные вечеринки ночи напролет. От нее все были без ума. Заводила мимолетные знакомства где угодно. Помню, не проходило ни одной прогулки по Парижу, чтобы она не зацепилась в ресторане разговором со старушкой или веселым официантом. На скамейки в скверах лучше было не садиться вовсе. Любой, кто смотрел на нее больше трех секунд и с виду ей казался интересным, оказывался в ее сетях.

Эти слова и бокал белого вина погрузили Дерэнта в омут воспоминаний.

– Что ты хочешь узнать? – Лоренс быстро разделывался с едой, чувствуя, как тема разговора сбивает аппетит.