– Может, она умерла потому, что он систематически чистил ее? Веская причина для опухоли мозга в тридцать шесть лет, не считаешь? – спрашивал он брата и разглядывал Яру поверх ободка стакана.

За окном еще горели утренние фонари, и в комнате было серо и мрачно. Она стояла съежившись, и мозг превратил тени от раскачивающихся веток деревьев в грязь на ее лице, оранжевое пятно фонаря – в единственный источник света, падающий раз в три дня через открывающуюся дверь подвала. Свет за окном вдруг погас, сделав лицо Яры снова строгим и ясным.

– Выходит, он стер ей память, – продолжал Макс прерванный разговор, – и, не подозревая, что она беременна, устранился?

– Я не знаю, – устало твердил Дэн, – но, раз для тебя это так важно, он все-таки пристроил меня, а значит, знал о моем существовании. Кстати, Варг сказал, что в год нашего рождения Виктор женился на какой-то француженке.

– И оставил нашу мать перечитывать дневник и гадать: то ли у нее не все дома, то ли ее старшенький – копия неизвестного папаши. Не представляю, как вообще можно было вынести это дерьмо.

– Забудь о нем, как забыла она, – терпеливо стоял на своем Дэн.

– Я помню, как она смотрела на меня, – с горечью усмехнулся Макс. – Она до того его забыла, что ей все время было страшно.

– Да и ты вел себя как кретин, – голос брата стал громче, а интонации живее, жестче. – Неделями дома не появлялся, а когда приходил, то делал вид, что это одолжение, и, если она говорила тебе хоть слово поперек, снова сваливал.

– И как же мне забыть о нем, если мой брат до того меня ненавидит, что готов напоминать об этом при любом удобном случае? Ведь я в итоге тоже устранился, как и наш отец.

Шагнув к нему, Дэн наконец сорвался на ор:

– Мы разобрались с этим!

– У меня больше нет ни одной причины пытаться не быть на него похожим, – проговорил Макс, и злобу внутри укрыла грусть. – Я второй раз в самом начале пути, который уже проходил и который не привел ни к чему, кроме одиночества.

– Хватит. Нет ничего более бесполезного. – Дэн подошел и хлопнул его по лицу, убеждаясь, что тот все еще достаточно трезв, чтобы слушать. – Мы взяли не всех, так что завязывай жалеть себя. Один я не справлюсь.

Макс не спал всю ночь, его потряхивало. Протянув обе руки, он развернул их ладонями вверх и подставил запястья под его большие пальцы.

– Я не смогу остаться, если заведут дело, – он поднял глаза на Дэна, выгибая хмурые брови.

– Пристроить тебя к бывшему боссу? – спросил брат в ответ то ли в шутку, то ли всерьез: лицо его было сосредоточенным, а ситуация скверная.