– Ага, встретил я как-то одного. Лет семь или восемь назад какой-то нетерпеливый барон издал два приказа на истребление одного и того же шипогорлого вердена. Мы явились почти одновременно. Правда, разговаривать нам было не о чем: второй драконьер был конокрадом, который подхватил триппер и утратил рассудок. – Бершад постучал себя пальцем по виску. – Если вовремя не остановить эту заразу, она поражает все тело. Так вот, он всю ночь просидел у костра, бормотал что-то своему ослику и грыз ногти.
– Да, любопытно. Почти все изгнанники, с которыми я беседовала, не встречались с другими до тех пор, пока не попали на наш остров. Странно, правда? Обычай широко распространен по всей Терре, но драконьеров очень мало.
– Это потому, что их век короток.
– Верно. – Керриган чуть сдвинула черную гальку на уголке свитка. – И что с ним случилось, с этим драконьером?
Поскольку бедолага явился на час раньше Бершада, ему пришлось первым идти на дракона. При виде вердена он обоссался от испуга и бросился бежать. Верден выдрал ему легкие. На следующий день Бершад убил дракона и заметил, что за один из когтей зацепился клок кожи, покрытый гнойными язвами.
– То же самое, что случается с каждым драконьером, – сказал Бершад.
– Но не с тобой. И не со мной. И не с теми, кто живет в Душебродовом Утесе.
– А, вот ты чем заманиваешь – мол, здесь вы найдете приют и прибежище?
– Да. И после этого спрашиваю, за что тебя изгнали и как давно. Однако в твоем случае мне уже известны ответы на оба вопроса.
Бершад почесал здоровенный шрам, оставленный на руке арбалетным болтом.
– А как давно тебя изгнали?
– Вот в этом я превзошла легендарного драконьера. – Керриган коснулась синего прямоугольника на щеке. – Меня пометили татуировками шестнадцать лет назад, на таможне в Аргеле. Знаешь, где это?
– Знаю. Своими глазами видел, как эту таможню разносил красноголов.
Керриган хохотнула:
– Круто. А что случилось с драконом?
– Я его убил.
– Разумеется.
Они умолкли.
– А за что тебя отправили в изгнание? – спросил наконец Бершад.
Керриган развела руками: