– А как же твои люди, которых Симеон взял в плен?

– Из-за этих придурков все и случилось. Точнее, из-за того, что они решили тебе помочь. Так что они заслужили свою участь.

Бершад пожал плечами:

– Все может быть. Но если ты дашь мне лодку и оружие, то я освобожу и твоих людей, и своих друзей.

– Ты весь изувечен. Никого ты больше не спасешь.

– А если у тебя в закромах найдется щепотка божьего мха, все чудесным образом изменится.

– Ты что, триппер подхватил? Хочешь здоровеньким на смерть пойти?

– Так у тебя есть мох или как?

– Денег у меня достаточно и запасов тоже, – сказала Керриган. – Но я не настолько богата. К тому же здесь, на острове, затерянном посреди Великой Пустоты, ни у кого таких запасов нет.

– Тогда я пойду как есть.

– У тебя в спине торчат четыре арбалетных болта.

– Ну и что? Моя жизнь, что хочу, то и делаю. Ты же все равно собиралась меня убить.

Керриган задумалась. Снова закусила губу:

– Ты правда приехал на остров с Эшлин Мальграв? С племянницей Окину?

Бершад сообразил, о чем думает Керриган. Если ей придется покинуть город, то нужно срочно подыскивать другое убежище. Вот если бы Эшлин замолвила словечко за Керриган и ее людей, то они могли бы обосноваться в Папирии.

– Да, правда. Эшлин никогда не забывает о тех, кто ей помог.

Закушенная губа. Раздумья.

– Можно попробовать иначе. Вступить в переговоры.

– Непохоже, чтобы Симеон любил переговоры.

– Мы с ним давние знакомцы. Когда-то он был моим треклятым щитом.